Садистом я не был, но Володю (хоть и нравился он мне) жалко совершенно не было. Иначе не научишь.
После того как старая группа распалась, мы с Володей решили набрать новую. Когда он спросил, сколько учеников должно быть в группе, я ответил: «Один». Он обалдело уставился на меня – ведь в прежней группе учеников было «сколько придет». Я объяснил, что ту группу никто учить по-настоящему и не собирался, так что ее размер не имел никакого значения. Большие группы тоже имеют смысл, но только не для обучения, а для показа. Мне все равно, какое количество людей на меня смотрят. Пусть смотрят. Но если я хочу научить человека, я должен исправлять каждое движение, каждую ошибку. Кроме того, я должен лично работать с ним в паре, чтобы он чувствовал, как на самом деле действует каждый прием, насколько сильную боль вызывает каждый удар. Чтобы понимать, что происходит с его противником, ученик должен ощутить эффект каждой техники на себе. А для этого всю технику должен показать ему я. Причем почти в полную силу. Так что тут не до массового обучения.
У Володи был друг, которого он хотел пристроить в группу. Еще был человек, который обеспечивал зал, и, наконец, человек, которого надо было взять, чтобы он не вставлял палки в колеса. Еще кому-то просто неудобно было отказать.
В общем, получалось пять человек. Подумав, я согласился: пять так пять. На первых порах возьму в качестве помощника-подмастерья еще одного вьетнамца. Так, ничего особенного, но для начала хватит, а там группа, несомненно, уменьшится. Если не уменьшится сама, я помогу. А когда останется пара человек, тогда я и помощника выгоню. Как раз к тому времени ребята будут работать лучше, чем он, и его услуги больше не понадобятся.
Все так и вышло. Первым ушел человек, которого взяли, чтобы он «не вставлял палки в колеса». Ему надоело быстро. Он сам уже много лет преподавал, и вновь примерять роль ученика ему не хотелось. Тем более становиться учеником человека, которому было все равно, кто, где и сколько лет занимался или даже сам преподавал. Меня интересовало только, что человек умеет.
Не увидев с моей стороны особого уважения к его положению в местном «карате-сообществе», сэнсэй тихо исчез – он просто перестал ходить на занятия. Однако память о себе он оставил, подарив мне фирменный японский черный пояс. В те времена подобная вещь была огромным дефицитом, таких поясов практически ни у кого не было.
Через несколько дней ко мне, смеясь, подошел Володя. Он вообще был смешливый, но такой хохот даже для него казался чрезмерным. Когда он смог говорить, между нами произошел следующий диалог:
– Наш сэнсэй требует, чтобы ты вернул ему его черный пояс.
– Но он же подарил мне его.
– Но все равно требует его назад.
– Подарок назад? Это у вас так принято?!
– Нет, у нас так не принято.
– Передай ему, что я, конечно, верну ему его пояс. Какие проблемы. Только пусть придет и возьмет сам.
Никто, конечно, за поясом не пришел. Думаю, что здесь не нашлось бы человека, который бы на это решился.
Так что «минус один», решил я. И дальше все решилось само собой. Из четырех человек серьезно занимались только двое. Другие двое тоже были прекрасные ребята, но, видимо, «по судьбе» складывалось так, что для серьезных занятий у них просто не было времени.
Искать причину для того, чтобы «уволить» помощника, не пришлось. Однажды зимой, выпив лишнего, я решил остаться в общежитии, а на занятия отправил его одного. Вообще-то ребята давно знали ему цену – я видел, как они вели себя, когда он начинал им что-то показывать. Они воспитанные были, вежливо улыбались и благодарили, но уже начинали переглядываться, когда помощник показывал не так, как это делал я. Мало того, я стал замечать, что они сдерживают удар, чтобы мой «ассистент» (тоже, помощничек) не пропустил его.
Уже потом до меня дошло, что помощник впервые пошел на тренировку один, без меня. И тут он решил развернуться. Он сделал сразу две непростительные ошибки, каждой из которых было достаточно, чтобы выгнать его. Во-первых, он без моего ведома начал демонстрировать технику длинной палки, хотя я твердо сказал ученикам еще на первом занятии: «никакого оружия, пока каждый из вас не овладеет техникой безоружного боя». Но это было еще кое-как. Может, это я и простил бы ему – все равно время оружия приближалось. Морду, конечно, набил бы, но без свидетелей и так, чтобы не осталось следов побоев.
