10) оплата труда не должна соответствовать выработке, но лишь поддерживать существование работника и нетрудоспособных членов его семьи, с учетом и других средств, имеющихся в его распоряжении;
11) частные предприятия и лица, использующие принудительный труд, будут платить соответствующую сумму в кассу гебитскомиссариата, которая, в свою очередь, будет выдавать оплату принудительно работающим. Будут изданы специальные распоряжения относительно учета этих денежных средств.
§VI
Генерал-комиссары будут решать, проводить ли меры, указанные в параграфе V, одновременно для всех областей или следует возложить их введение на каждого гебитскомиссара в отдельности. Генерал-комиссары уполномочиваются также давать более подробные инструкции в рамках этих директив или поручать это своим гебитскомиссарам.
«Начальникам особых отделов частей и соединений Западного, Юго-Западного и Резервного фронтов.
Срочно.
Секретно.
При проведении проверки командиров и красноармейцев, выходящих из окружения, обращать внимание на возможно имевшие место контакты со спецгруппами НКВД и НКГБ. В случае упоминания во время допросов следующих имен: Истомин, Таривердиев, Окунев, Дымов, Зельц и позывных „Фермер“, „Бродяга“, „Арт“, „Тотен“, „Рысь“ — военнослужащих изолировать и незамедлительно сообщить в Главное управление Госбезопасности старшему майору Судоплатову. В случае ухудшения обстановки обеспечить первоочередную эвакуацию фигурантов.
12 августа 1941 года. Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Меркулов».
* * *
Минск.
12 августа 1941 года. 13.37
— Ба, Вернер! Ты ли это?
Высокий сухопарый гауптман с усталым лицом, испещренным поджившими царапинами, оторвал взгляд он кружки с пивом и посмотрел на подошедшего.
— Вернер, ты что, старик, не узнаешь меня?
— Отчего же, узнаю. Присаживайся, Фриц. Или лучше сказать «герр майор»?
— Да ладно тебе… — отмахнулся новичок. — Помнится, раньше ты таким букой не был, Вернер, — и весельчак поманил кельнера.
— Тут только светлое, Фриц, — предупредил гауптман. — Неплохое, надо признать. Ты давно из Европы, Фриц?
— Нет, только что прилетел, — машинально ответил майор, изучая меню. — Что? А как ты узнал?
— Все просто, Фриц, — такие довольные веселые лица тут либо у тех, кто отсюда уезжает, либо у людей, большевиков ближе сотни километров не видевших.
— Что за декаданс, старый друг? Насколько я знаю, мы бьем иванов по всему фронту!
— Да, так говорят. Но, Фриц, как ты думаешь, почему я сижу здесь, в Минске, а не в Ельне, где был все три проклятые недели до этого? — гауптман старался говорить тихо, отчего его голос был похож на шипение разъяренной змеи.
— И почему же? — майор уже не улыбался. — Почему же, Вернер?
— Да потому, что русские нас оттуда выбили. Понимаешь, Фриц? А от моей роты осталось четырнадцать человек. Четырнадцать! Вначале все было весело, — Вернер перевел дыхание и отхлебнул из кружки. — Иваны как идиоты лезли напролом, а мы «охотились на уток». Ни разу они не поднимали в атаку больше батальона или двух. Если бы не их проклятая артиллерия… Ты не поверишь, Фриц, каждые два часа — обстрел. Мы уже начали радоваться атакам — тогда русские не стреляли… А потом все изменилось: сперва у нас в тылу стали появляться мелкие группы — пять, максимум десять человек. Больше мы по крайней мере не видели ни разу. Они не штурмовали наши окопы… О, нет! Они работали «камешком в ботинке»… Травили лошадей, убивали конюхов и водителей. Ну и офицеров… — гауптман потер иссеченную щеку. — Парни из «Райха» начали на них охоту… А они — на нас. Один эсэсовский лейтенант мне рассказал, что это — люди из ГПУ, или как там сейчас называется их тайная полиция? Фанатики. Эсэсманам ни разу не удалось взять никого из них в плен. Только тяжелораненых… — Он снова отхлебнул, а погрустневший майор спросил, воспользовавшись паузой:
— А что у вас с охранением? Как им удавалось просачиваться? Ведь посты, дозоры…
— Я тебе вот что скажу, Фриц, — голос гауптмана стал громче. — Если размазать дивизию на двадцать пять километров и не привозить ей снарядов — никакие дозоры не помогут, когда на нее три раза в день по два десятка танков прут! А на каждое орудие дают тоже по два десятка снарядов, но один раз! У меня солдаты горячей еды по три дня не видели, «железные»
