С тех пор и я стал парашютный нож поближе к себе держать. Однажды спросил Ильюшина, почему он летает с офицерским ремнём, не военный же.
— Так он мне вместо противоперегрузочного костюма, затянешь потуже и… на петлю, — с жизнерадостной улыбкой ответил он.
И действительно, многие лётчики позднее прибегали к этому приёму, чтобы не таскать на себе ППК. Подготовка к показу началась в 1970 году, однако вспышка холеры, возникшая в Астраханской области, отодвинула его на более поздний срок. А пока свои тренировочные полёты мы записывали в лётную книжку как полёты по теме «Кристалл». Собирались показывать всё, что находилось на вооружении и на стадии испытаний. Прямо перед трибуной разворачивались воздушные бои, сбивали с истребителей воздушные мишени, стреляли и бомбили наземные цели, демонстрировали новые лётные качества опытных машин. Кроме МиГ-25 и МиГ-23 участвовал и опытный Ту-22М, дальний бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла, ведомый лётчиком-испытателем Г. Ф. Бутенко. После окончания академии имени Н. Е. Жуковского Геннадий Филиппович прибыл в 1-е Управление, защитил кандидатскую диссертацию, но как испытатель истребительной авиации занимал скромное место в Службе у «ВГ». Зато после перехода во 2-е Управление, занимавшееся испытаниями объектов вооружения Дальней авиации под руководством генерала С. Г. Дедуха, почувствовал себя настолько уверенно, что через короткое время руководил не только испытаниями новых машин, но и самим Управлением.
В предстоящем показе даже мне досталось место — на Су-7Б залповым огнём тяжёлых неуправляемых ракет С-24 я должен был уничтожить мишень, имитирующую артиллерийскую установку. Конечно, разве можно оставаться спокойным, когда впервые выступаешь перед зрителями, да ещё такими! На максимальной скорости, на высоте 10–15 м над землёй я лихо проносился перед трибуной, огибая провода высоковольтной линии, и, выполнив энергичную полупетлю, с крутого пикирования, не теряя ни секунды, накладывал марку на цель и открывал огонь. В тот момент не переставал думать только об одном успеть, обязательно успеть, закончить вывод до высоты 500 м, чтобы не попасть под осколки от собственных ракет. В тренировочных полётах получалось всё настолько точно, что полигонная команда замучалась каждый раз устанавливать новые цели. Дошло до того, что начальник института генерал И. Д. Гайдаенко — вынужден был дать мне указание прицеливаться «чуть-чуть в сторонке». Я это выполнил. В том числе, сам того не замечая, и на самом показе. Правда, на мою ошибку никто особого внимания не обратил, поскольку весь полигон находился в дыму. Представление почти заканчивалось, когда на малой высоте и невысокой скорости «подошёл» Ту-22М и начал, не переставая, «сыпать» бомбы вдоль всего полигона. Внешне, для непрофессионального зрителя, это выглядело очень эффектно.
Закончился показ, нас построили для встречи с «гостями», и я увидел знакомых только по портретам руководителей страны и Министерства обороны. Впереди большой группы шёл Л. И. Брежнев, в шляпе, ещё крепкий, здоровый, приветливо улыбающийся. За ним шли А-Н. Косыгин, Н. В. Подгорный и другие. Во время своего короткого выступления Генсек высказал своё мнение о показе:
— Спасибо, хорошо летали, но, скажу прямо, мне вот больше всех понравился этот, большой…
Возникла пауза. Стоявший рядом маршал П. Ф. Батицкий обернулся к своей свите:
— Где этот полигонщик?
Стоя в строю участников показа, я даже не сразу понял, о ком речь. И лишь затем, когда из толпы военных выступил Иван Дмитриевич Гайдаенко, всеми уважаемый в институте командир, до меня дошло: вот оно как — для них мы все тут не ответственные работники единственного в СССР Государственного научно-испытательного института, а просто «полигонщики». Сухощавый и невысокий, лёгкий в движениях, вышедший победителем не из одного воздушного боя на фронтах Отечественной, наш командир рядом с внушительной «глыбой» маршала после таких слов казался ещё меньше. Он что-то сказал и отступил назад.
— Да-да, — подхватил Леонид Ильич, — нам нужны такие бомбардировщики. Один закидал весь полигон бомбами.
