Ну а Аманда Смит – что мы теряем, если в следующем номере «Лючии» будет опубликовано на той же последней странице, «Аманда Смит, мы приглашаем тебя в СССР, чтобы ты сама могла узнать правду»? Конкретику еще обсудим – главное, чтоб Пономаренко согласился. И посмотрим, что будет дальше – кстати, проверить, реальный ли персонаж эта Аманда, мы сумеем, и обязательно это сделаем – какие-то возможности в США у нас все же есть.
Нехорошо конечно выйдет, если эта Аманда действительно живет в Де Мойне по тому адресу – и что с ней сделают американские «патриоты», ведь их хозяева и спецслужбы США тоже читают журналы? Но, цинично рассуждая, это тоже можно будет повернуть в пользу для СССР – простая американская девочка-подросток всего лишь написала письмо, а с ней за это расправились, как с оголтелым преступником.
Письмо из США, в редакцию журнала «Лючия».
Меня зовут Аманда Смит. Мне четырнадцать лет. Я живу в городе Де Мойн, Айова. Мой папа, Роберт Смит, работает в банке, моя мама, Джулия Смит, домохозяйка. Еще у меня есть брат Дэвид, он раньше служил на Флоте, а сейчас ищет работу и собирается поступать в колледж. И собака Чаффи, она очень добрая и смешная. Я учусь в школе и люблю читать книги, особенно фантастику, часто сижу в нашей городской библиотеке.
Мы не сделали ничего плохого вашей стране. У нас сейчас не слишком любят коммунистов – но никто из нас не сделал ничего плохого никому из них. Да если честно, я и не видела ни одного коммуниста в нашем городе. Мой папа – простой банковский служащий, а не капиталист-эксплуататор. Вся наша собственность, это дом, за который мы только что выплатили полностью, и «форд» 1951 года.
Скажите, за что вы хотите убить нас?
Я была еще маленькая и помню плохо – но мои родители и мой брат рассказывали, что во время войны с нацистами наши страны были друзьями. И считалось даже завидным, иметь дома что-то связанное с Россией. Это прекратилось, когда вы в Китае убили наших парней – а дальше становилось все хуже. Я еще не училась в колледже и не знаю, что стало истинной причиной вражды наших стран. Но я убеждена: это неправильно!
Читая фантастические книжки, я представляла, что день, когда ракета, запущенная людьми, выйдет в космос, станет величайшим торжеством всего человечества. Но ваш Спутник полетел на следующий день, после того как вы взорвали свою чудовищную Бомбу. А наша соседка миссис Мэй, милая старушка, умерла от сердечного приступа, когда по улице проехала пожарная машина с сиреной – миссис Мэй приехала к нам откуда-то из Европы уже после великой войны, и этот звук показался ей сигналом воздушной тревоги. А еще в школе нам всем, начиная с самых младших, выдали особые жетоны на шею – «которые выдержат температуру атомного взрыва, и ваши обгоревшие тела после смогут опознать». В нашей школе, как и в других, регулярно проводятся учения – когда всем нам надо организованно выйти из класса, проследовать в «наиболее безопасное место в здании» и принять там самую безопасную позу, то есть сесть на пол и спрятать голову между колен. Но в тот день наш учитель, мистер Колман, при тревоге отдавая нам распоряжения, добавил – а вообще, если случится, молитесь о спасении души, потому что если эта русская бомба даже вполовину так сильна, и она взорвется над Майн-стрит, то здесь не будет даже пепла и обломков, лишь выжженная земля.
В тот день я впервые курила марихуану. Зачем и дальше быть хорошей девочкой, отказывая себе в удовольствиях – если завтра я стану пеплом?
Наверное, вы у себя испытываете то же самое? Или будет испытывать, когда полетит и наш американский Спутник, когда и мы взорвем Супербомбу. Или же вы нападете на нас раньше, чтоб не бояться самим?
У нас нет причин ненавидеть друг друга. Наши страны никогда прежде не воевали. Планета Земля велика – неужели мы не можем поделить рынки сбыта, о чем говорил мистер Колман? А наш преподобный, отец Бишоп, говорил, что коммунисты как пуритане, желают чтобы ни у кого не было собственности, «которая искушает и развращает», чтобы все были одинаковы, жили вместе, ели и спали вместе – окей, если вы так считаете, это ваше право, но оставьте и нам наше право жить так, как мы привыкли и как мы хотим – неужели вам надо убить миллионы людей ради того, чтобы во всем мире была лишь одна ваша вера?
