Он не солгал. Патти была на целое поколение моложе Мери, но они были настолько похожи, что он не переставал удивляться. Обе отличались мягким теплым спокойствием, которое не имело ничего общего с его грубыми генами. Ее присутствие его всегда успокаивало.
— Когда со мной ты и мое виски, я чувствуя себя гораздо лучше.
Патти тоже улыбнулась.
— Ты лжец, папка. Ты очень устал. Эти большие проекты уже не для тебя, а еще ни один не был таким гигантским, как «Башня мира».
— Наверно, тебе пожаловалась мама?
— Да не в этом дело. — Все еще улыбаясь, она добавила: — Я не слепая. Тебе нужно отдохнуть. Съезди куда-нибудь с мамой. Выберитесь, наконец, в Ирландию, вы же об этом столько говорите. — Она помолчала. — Почему ты туда так и не съездил, папа?
— Почему? Знаешь, у меня никогда не хватало времени.
— Это не причина.
Макгроу усмехнулся.
— Раз ты такая умная девочка и все на свете знаешь, то и назови мне эту причину. — Он покачал головой. — Нет, это будет не то. Так и быть, я скажу тебе, девочка. Дело в том, что Ирландия для меня — не страна, Ирландия для меня сон, мечта, и я боюсь его разрушить, если вдруг увижу ее в действительности. Вот так.
Он допил свое виски.
Патти нежно улыбнулась.
— Я бы сказала, что это почти правда, но в это «почти» я не верю. Ты боишься? Ты, которой никогда ничего не боялся? — Она снова покачала головой. — Никогда бы не сказала.
Было время, когда взаимопонимание с ней устанавливалось быстрее, чем даже с Мери. Жена и дочь были очень похожи, но и очень разные; каждая ревниво оберегала суверенность своего внутреннего мира.
— Мне многого в жизни приходилось бояться, лапушка, — ответил Макгроу. — С того момента, когда я увидел тебя через окно роддома, я боялся, что ты однажды уйдешь, и ты все же ушла…
— Я не ушла, папа.
— В известном смысле ушла. Не знаю, что чувствуют матери, когда женится их сын, но знаю чувства отца, когда речь идет о его дочери.
Он заставил себя улыбнуться. Это стоило ему немалых сил.
— Никакой самый-самый-самый муж не может быть достаточно хорош.
— Ты думаешь, что Поль самый-самый-самый лучший муж на свете?
«Так вот в чем дело, Макгроу. Что ты ответишь?»
Он ответил с улыбкой:
— Бывают и хуже.
«В самом деле? — спросил он себя. — Ты так думаешь и после разговора с Гиддингсом?»
Улыбка Патти сразу погасла:
— Интересно, ты это всерьез?
— Ты не слышала, что я сказал, лапушка?
Патти ответила:
— Ты прекрасно умеешь спрятаться в свою скорлупу, и, как мне говорили, прекрасно играешь в покер. — Она с хитрым видом покачала головой. — Не знаю, с чего бы это, потому что я иногда вижу тебя насквозь. Мне всегда казалось, что Поль тебе нравится.
— А что заставило тебя изменить свое мнение?
— Твое поведение сегодня. Что случилось, папа?
Макгроу попытался выиграть время. Когда подошел официант, он поднял глаза.
— Еще одну, сэр?
— Да, — ответила за него Патти, — разумеется, папе, мне не надо. — И потом, когда официант отошел: — Что-то очень плохое, да?
— Собственная дочь приперла меня к стене, — ответил Макгроу. Он пытался сохранить легкий тон, но не был уверен, что у него получается. — Не знаю, лапушка. Возможно, есть кое-что связанное с «Башней мира».
— Что именно? — И, будучи дочерью генподрядчика и женой субподрядчика, сама себе ответила: — Какие-то махинации? Поль? Но как он мог… — она запнулась, потом спокойно закончила: — Разумеется, мог, почему бы и нет? Из твоих рассказов я знаю, как это бывает — поставки, поддельные накладные, акты на списание. — Она легко произносила все эти термины. — Это так?
— Ничего конкретного еще не знаю, лапушка. И не буду поливать грязью человека, пока не буду уверен.
Тут появилась следующая порция. Макгроу посмотрел на нее, пригубил, но заставил себя пить по капельке. «Мне сейчас нужен не стакан, а бутылка, — сказал он себе, — и хорошая компания, как в старые времена. С Фрэнком, с Джимми, с О’Рейли и Мактюрком — имена звучали в его голове как колокольный звон. Пить, рассуждать и взрываться смехом, как в давние-давние времена».
— Да, папа.
Господи Боже, неужели он говорил вслух? Ставя бокал, он заметил, как дрожит рука.
