– Митрофанушка доносил на меня, в это я могу поверить, – заговорил Лыков. – Но он сам теперь не у дел. А подставили меня мастерски. Знали, что я арестовал Мохова. Что у меня к нему личные счеты. Что я вызвал его на допрос. Веригин никак не мог, сидя под следствием, быть в курсе этих событий.
– Сам не мог, – согласился Анисимов. – Но вспомните, сколько клевретов в нашем ведомстве у этого прохиндея. Кто-то остался ему верен и наушничал.
– Запросто, – подхватил Сергей. – Ах он, сволочь! А я-то думаю: как же ловко у них сошлось, вот совпадение! Но тут никаких совпадений, тут заговор. Более того, и другие помощники были у англичан. Они в тюрьме, в Доме предварительного заключения. Ведь кто-то всего за шесть дней подобрал нужную камеру, свел вместе подходящих людей, будущих лжесвидетелей. Мгновенно сигнализировал в прокурорский надзор. Помог спрятать концы, разработал операцию с оговором по хронометру. Купил надзирателя Фуршатова, а потом быстро удалил его из ДПЗ. Вечером Лыков возвращает Вовку Держивморду с допроса в камеру, а утром тот уже мертв от побоев. Ай да…
И Азвестопуло матерно выругался по-гречески.
– Погодите, – разволновался Лыков, – не гоните лошадей. Вы скоропалительно рассуждаете. Из того факта, что Иван Федорович слышал разговор Веригина с каким-то маклером, уже сделали вывод, что тот сдал меня британцам. И еще Курлова приплели. Если бы Павел Григорьевич был куплен английским капиталом, он не разрешил бы мне встречаться со Столыпиным в день его отъезда в Киев.
– А я вам отвечу, – стал упорствовать подполковник. – Чем он рисковал, разрешая встречу? Да ничем. Столыпин в спешке предсказуемо отложил ваш доклад. Отложил надолго! Не до Майкопа ему было в те дни. А потом? Даже если бы Петра Аркадьевича не застрелили в Киеве, ваш демарш не имел бы ровно никаких последствий. Увы. Государь после маневров намеревался поселиться в Крыму до ноября. А к его возвращению в столицу, судя по всему, Столыпин был бы уже не премьер-министром, а рядовым членом Государственного совета. Его должность по МВД занял бы все тот же Курлов. Вот он и не препятствовал…
Сыщики подумали и согласились. К ноябрю Столыпин уж точно слетел бы с олимпа.
– Но все равно фактов у нас мало, одни догадки, – упорствовал статский советник. – Не под силу заурядным нефтяным магнатам такие операции в Петербурге. Была бы это разведка, и то я бы еще подумал. А тут какие-то Твиди и этот… как его? Которого я в Екатеринодаре с лестницы спустил.
– Эгнью, – напомнил Сергей.
– Да, старый пень Эгнью. Даже там, на Кубани, богатенькие британцы могут не все. Здесь, в Петербурге, тем более. Что вы сказки сочиняете, Иван Федорович? А ты, Сергей Манолович, подыгрываешь ему.
– Что именно кажется вам сомнительным? Вроде логика соблюдена, – возразил аналитик.
– Да где? Статский советник, мелкая фигура. Могу годами шуршать, как мышь под ковром, про британскую аферу на юге. Никому до этого дела нет. Я для них не опасен, понимаете? Просто болтун, которому сильные мира сего говорят: иди жуликов ловить и не путайся под ногами. Зачем меня устранять, если я безвреден? Ну? И такая сложная многоходовая комбинация, с массой вовлеченных лиц. Доносчики из департамента, сообщники в ДПЗ, подговорить сокамерников, убить арестанта, натравить двух министров… Да кто такой Лыков для этого?
Азвестопуло с Анисимовым лишь покачали головой.
– Когда на кону миллионы, почему бы не подстраховаться? Сами говорили: нефть – главный природный ресурс на сто лет вперед. Афера международная, в нее вовлечены влиятельные силы. Ишь, Твиди ему кажется пешкой. Тут бизнес, а британская политика всегда идет вперемешку с бизнесом. Уайтхолл своих тянет, там за фартинг удавятся.
– Если я так опасен, проще было застрелить меня из подворотни, – продолжал упорствовать сыщик. – Без показательного суда, без огласки…
– Если вас просто убить, сделается только хуже, – парировал Анисимов. – Человек хотел что-то сообщить обществу, а его вон как… Заставили замолчать навеки. Надо продолжить его дело! Поднять выпавшее из рук знамя! Шум насчет Майкопа усилился бы в разы. Нет, им как раз нужна была огласка. Но огласка, дискредитирующая статского советника Лыкова. И, стало быть, его идею фикс про нефтедобычу. Забить до смерти арестанта – куда уж хуже. После такого никто не станет слушать ваши предостережения. Противник выведен из игры, но красиво. Эффективно. Без выстрела, который сделал бы из вас мученика. Сыщик Лыков пропал навсегда! Появился бы потом варнавинский мещанин Лыков – ну и пусть. Нет, здесь хитрый расчет. Показательная дискредитация статского советника – это еще и предостережение другим: не суйтесь! Промолчите и отойдите в сторону. И кроме того…
