Бобров взял графин, разлил по рюмкам коньяк и, подняв свою рюмку, проговорил:
- Предлагаю выпить за взаимопонимание!
- Очень хороший тост, - одобрил я, чувствуя, что сейчас меня понесет. И главное - очень актуальный. Сейчас у нас большим вниманием пользуются братья наши меньшие: собаки там, кошки, даже, не поверите, крысы, нежели соотечественники. Потому, вероятно, эти "братья" в последнее время так размножились. А соотечественники, наоборот, вымирают потихоньку.
И вновь на каменном лице босса не отразилось никаких эмоций. Выпили. Бобров достал из кармана сигару, раскурил, затем сосредоточил все свое внимание на моей переносице.
- Итак, что же вам, Андрей Петрович, удалось о нас узнать?
Я выразил на лице искреннее недоумение.
- О ком это - о вас? Если вы говорите конкретно о себе, то ничего утешительного я вам сказать не могу. Очень скоро вы предстанете перед судом и ответите за все свои грязные делишки.
Правая щека его дернулась уже несколько раз.
- Значит, не желаете разговаривать по-хорошему? Жаль. Советую подумать над перспективой сотрудничества с нами. Это может принести вам весьма ощутимые дивиденды. В противном случае... Но, надеюсь, здравый смысл в вас все же возобладает. Да у вас и нет иной альтернативы. Завтра утром мы обязательно возобновим разговор. А сейчас, извините, устал. До свидания!
Он встал и неторопливо вышел из зала. Оставшись один, я взял графин и сделал добрый глоток коньяку прямо из горлышка. Я прекрасно сознавал, что сейчас со мной случится. .Но сознавать одно, а быть готовым к этому - нечто совсем другое. И если честно признаться, к тому, что опять меня ожидало, я не был готов ни морально, ни физически.
В зал вошли Коля Дебил и белокурый красавец Ваня. Они были возбуждены и, глядя на меня, плотоядно улыбались. У Вани даже подрагивали ноздри короткого носа, а глаза лихорадочно блестели. Наркоман. Вероятно, они были здесь штатными мастерами заплечных дел.
- Пойдем, - проговорил Коля Дебил и указал куда-то за спину.
- А мы тут, ребята, с вашим боссом коньячок не допили. Не желаете? Очень замечательный коньяк! - попробовал установить контакт с палачами.
- Можно, - кивнул Коля и, подойдя к столику, поднял графин и махом осушил.
- Ну что же ты такой живоглот! - возмутился я его поступком; - Почему с Ваней не поделился?
- Ему нельзя. Он еще маленький, - рассмеялся Коля. Мощной рукой схватил меня, как кутенка, за шиворот и, поставив на ноги, толкнул в спину. - Топай...
Мы прошли в холл, а из него в небольшой спортивный зал, где стояло несколько тренажеров, лежали штанга, гири, гантели. У ближней стены на скамье сидел Киндинов и, глядя на меня, приветливо улыбался, как старому приятелю.
Ваня поставил табурет напротив Киндинова. Коля подтолкнул меня к нему и сказал:
- Садись.
Я возражать не стал.
- Как настроение, Андрей Петрович? - спросил Киндинов.
- Да так как-то, - ответил философски.
- Я, Андрей Петрович, считаю вас человеком разумным, потому, надеюсь, вы не будете усложнять и осложнять наши отношения.
- Согласен, - кивнул. - Даже искренне в этом заинтересован.
Ему явно понравился мой ответ. Лицо его вновь засветилось радушием, залучилось морщинками.
- Вот и хорошо. Тогда ответьте: когда и кто давал вам задание следить за нами и какой информацией вы располагаете?
- Вопрос понял, только не понял, за кого вы меня принимаете?
Я уже знал, что до завтрашнего дня они с нами ничего не сделают, в том смысле, что не убьют. Поэтому решил немного расслабиться и позабавиться, насколько хватит сил и оптимизма.
Улыбка разом слиняла с породистого лица Киндинова. Он нехорошо так, как бы с сожалением, посмотрел на меня. Покачал головой.
- А вот этого не надо, Андрей Петрович. Не надо разыгрывать перед нами идиота. Это вам не к лицу.
- Так ведь я не для себя стараюсь, Константин Прокопьевич, - сказал двусмысленно.
- Понятно. Грубите, значит. - Он красноречиво посмотрел на Колю Дебила: - Коля, преподай Андрею Петровичу урок вежливости.
Тот подошел ко мне, левой лапищей сжал мое горло, а правой ухватил за волосы и рванул. От нестерпимой боли я вскрикнул, а из глаз обильно потекли слезы. Коля победно продемонстрировал довольно приличный клок моих волос вместе со шматом кожи.
