1. Гитлер ставит все на одну карту
Миссия в Бухаресте — Совещание в чайной комнате «Вольфшанце» — Дубовая роща возле Обояни — 5 июля, 3.30 утра: начало операции «Цитадель» - «Фердинанд»-гигант — Дуэль у школы в Понырях.
Жаркое марево румынского лета окутало Бухарест. Полуденный воздух Валахии был душен и горяч, как в городе. Он тяжело накрыл массивный замок, белые церкви и пустые отели. Страда>1 Виктора Эммануэля была пустынна. Первое здание на ней, № 1, занимало посольство Германии.
«И как одеваться в этакую жару!» — ворчал господин фон Киллингер. Он стоял у стола своего кабинета в официальном костюме. Жалюзи опущены. Большая комната в полумраке. Электрический вентилятор мягко жужжит, распространяя вокруг прохладный затхлый воздух.
Три часа назад из Берлина поступила телеграмма: «Послу, лично в руки». Он расшифровал ее и тут же запросил аудиенции у маршала Антонеску. Теперь его ждали на маленькой вилле в пригороде ровно в 16.00. Настало время отправляться.
Ровно в четыре Киллингер въехал во двор хорошо охраняемой резиденции главы Румынского государства.
Антонеску встретил германского посла в приемной на втором этаже. Невысокий жилистый генерал как всегда был в военной форме.
«Итак, господин посол, фюрер дает генерал-фельдмаршалу фон Манштейну увольнительную, чтобы навестить нас?» — спросил он с улыбкой.
Киллингер вынул из кармана телеграмму. Подчеркнуто торжественным голосом он прочел: «Фюрер предписывает вам немедленно связаться с главой государства и сообщить ему, что завтра в полдень в Бухарест прибудет генерал-фельдмаршал фон Манштейн, чтобы вручить ему от имени фюрера золотой «Крымский Щит» в ознаменование годовщины взятия Севастополя».
Антонеску улыбнулся и вежливо выразил благодарность. Но улыбка исчезла, когда он произнес: «“Крымский Щит” — большая честь, господин посол, однако гораздо важнее для меня возможность обсудить с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном сложную военную обстановку. Все вооруженные силы Румынии находятся на фронте, и ответственность за них лежит на мне. В Сталинграде я потерял восемнадцать румынских дивизий и не могу позволить себе повторения подобной трагедии. Я должен знать, что будет дальше. Nous sommes allies>2 господин посол, но в Растенбурге есть тенденция забывать об этом снова и снова. Я сам высказывал это наблюдение фюреру в замке Клесхайм три месяца назад».
Угрожающий тон невозможно было не заметить. «Хорошо, что Манштейн будет лично», — подумал Киллингер. Но виду он не подал и выслушал откровенные высказывания румынского лидера абсолютно невозмутимо: бывшего морского офицера из Саксонии, впоследствии командира фрейкора>>3 и в свое время внушавшей страх секретной организации «Консул», не так-то легко было вывести из равновесия. Они еще немного поговорили о пунктах протокола в связи с визитом Манштейна, затем посол отбыл.
Прошло только два часа, а сороки уже разнесли по всему городу, что Манштейн, командующий германской группой армий «Юг», 1 июля 1943 года на несколько дней прибывает в Бухарест.
Собиратели слухов из секретных служб Запада и Востока, агенты мелкого и крупного масштаба — все заторопились сообщить интересную новость своему руководству.
И в Москве заработал радиоприемник Четвертого управления Генерального штаба Красной Армии: Манштейн завтра будет в Бухаресте! Штабные офицеры Ставки, высшее советское командование, закачали головами: если главнокомандующий группы «Юг» едет в румынскую столицу опрокинуть пару коктейлей вместо того, чтобы находиться на своем командном пункте в Запорожье, на Восточном фронте точно не может быть никаких важных военных операций. Вот что должны были думать Советы. Вот что хотели, чтобы они думали.
