И точно по плану, в 3.30, немецкие орудия разорвали серое утро 5 июля. Ничего подобного еще не происходило на Восточном фронте.
Унтер-офицер медицинских войск Герман Пингель двигался с 9-м взводом. Все санитары и врачи находились на передовой с наступающими частями. Было ясно, что раненым придется оказывать помощь на месте, потому что отправлять их в тыловые госпитали не удастся из-за огня противника.
9-й взвод выпрыгнул из своей траншеи, словно один человек. Перед ними простиралось 200 метров плоской, как стол, земли; дальше сулила укрытие Беличья лощина. Это означало: нужно бежать. Правда, в лощине были мины, но что такое мины в сравнении с яростным заградительным огнем русской артиллерии, реактивных установок и вызывающих ужас пушек с низкой траекторией полета снарядов, которую немцы называли «бах-бух».
Часто дыша, Пингель бросился в низкий кустарник на краю лощины. За ним ползли саперы. Они расчищали проход в минном поле. Вперед!
В дальнем конце лощины находились первые русские траншеи: укрытые в склоне, они не слишком пострадали от огня немцев. Теперь русские простреливали лощину из пулеметов.
«Носилки, носилки!» — послышалось из кустов. Пингель бросился на стон. Обер-ефрейтор медицинских войск Оссеровски уже накладывал там повязки унтер-офицеру и двум стрелкам.
За колючим прикрытием организовали первую перевязочную. «Будь здесь, Осси», — сказал Пингель. Сам он пошел с наступающим отрядом. Впереди раздавались звуки тяжелого боя.
Обер-ефрейтор 258-й пехотной дивизии Карл Руденберг, кавалер Рыцарского Креста, первым достиг со своим пулеметом позиций русских. Руденберг из Столпа в Померании страдал заиканием и никогда ни одной команды не произнес правильно, но по выдержке и отваге ему не было равных в 3-м батальоне 478-го гренадерского полка.
Когда Пингель добрался до траншеи, ничего еще не определилось. Руденберг с пулеметом перекатился через бруствер. Первый взвод последовал за ним. В рукопашном бою они взяли укрытия первой оборонительной линии русских.
Пингель спешил. Повсюду — убитые и раненые. Траншеи были глубокими. На третьем повороте он отпрянул. У стены траншеи скрючился Карл Руденберг. Рядом находился его пулемет. У его ног лежал русский, руки, грудь и голова которого были разорваны в клочья. Весь правый бок Карла — открытая рана.
Пингель осторожно положил его на дно траншеи. Вдруг Карл показал головой на русского, и в первый раз в жизни Пингель услышал, как он легко и свободно, без тени заикания, произнес: «Он прыгнул с гранатой прямо на меня». В голосе Карла звучало восхищение мужеством русского.
«Выгляжу неважно?» — сказал он затем. Пингель разрезал форму Карла. Рыцарский Крест покатился на землю. Пингель закладывал в зияющую рану тампон за тампоном.
«Я схожу за носилками», — сказал он.
Но Карл покачал головой и схватил Пингеля за плечо. «Не уходи, Герман, — выдохнул он, — не уходи. Это не продлится долго».
Это не продлилось долго, но десять минут показались унтер-офицеру медицинских войск Герману Пингелю вечностью.
«Третий батальон не может взять вторую траншею на правом склоне, господин полковник. Первый батальон застрял на минах. Им еще пятьсот метровое до позиций противника на левом фланге лощины в Беличьем лесу. Некоторые роты потеряли почти всех своих офицеров и примерно половину рядового состава. Мотопехотная рота понесла чрезвычайно серьезные потери. Заградительный огонь русских просто неописуем». Делавший этот доклад полковой адъютант, тяжело дыша, упал к ногам командира в маленьком блиндаже. Его форма была порвана, он только что вернулся с передовой, и на всем пути его преследовали минометы и «бах-бух».
Полковник Асман, командир 478-го гренадерского полка, нервно теребил пальцами бороду. Офицеры его полка лежали в густом кустарнике у входа в Беличью лощину, защищенные от обзора с воздуха.
Новые орудия «Шмель» и «Шершень», установленные на бронированные шасси и впервые используемые здесь в широком масштабе, выстроились у лощины и метали свои тяжелые снаряды в советские опорные пункты. Три часа спустя, ближе к вечеру,
1-й батальон преодолел остававшиеся 500 метров и лежал теперь перед первой линией обороны советской 280-й стрелковой дивизии. Штурмовым отрядам удалось ворваться в советские траншеи. Но все попытки дальше вклиниться в глубокую оборонительную систему заканчивались ничем перед лицом неистового сопротивления русских.
