— Не так уж ты и слаба!
— Нет, я очень слаба, — настаивала она. — Я боюсь наклониться. Я... как я сниму трусы?
Болан пропал — он сразу понял это. И хотя время сейчас было явно не подходящее для такого рода игр, что, скажите на милость, может поделать мужчина в таких обстоятельствах?!
Он высвободился из ее гибких рук, опустился на колено и осторожно потянул вниз тончайшую ткань трусиков, обнажая ее восхитительные выпуклые ягодицы. Мак не сразу поднялся и, глядя на нее снизу вверх, мягко и участливо произнес:
— Ты попала в нехорошую историю, красотка.
— Я знаю. И ты тоже, кстати.
— Смотря что ты имеешь в виду.
— Да все то же, — она включила воду, быстро отрегулировала температуру и подала ему мыло. — Ты начал, — напомнила она Маку, — теперь продолжай.
Болан наполовину помещался в душевой кабинке — внутрь входили только плечи. Он выпрямился, выключил воду и начал намыливать бедра и живот девушки. От его прикосновений она таяла как воск. Залившись тихим счастливым смехом, она произнесла изменившимся, чуть хриплым голосом:
— У тебя легкая рука. Теперь давай спину.
Она прижалась к нему грудью и крепко обвила руками мощный торс Мака. Его «легкая» рука скользнула вниз вдоль позвоночника и поползла снова вверх к гладким изящным плечам. Она затрепетала и сказала:
— Ниже, ниже!
Болан плюнул на приличия и серьезность момента. Он выбрался из душевой, торопливо скинул с себя промокшую одежду и быстро присоединился к соблазнительнице.
Она хихикнула и снова включила воду.
— Теперь моя очередь, — заявила она, хватая кусок мыла.
И это было не единственное, что она схватила...
Некоторое время спустя первые лучи восходящего солнца проникли в боевую рубку через поляризованное стекло окон и осветили сплетенные в объятиях тела, застывшие в усталой неподвижности. Только теперь Болан смог произнести осмысленные слова — первые после омовения в душе.
— Ты не похожа на других, — сказал он.
— Правда? Почему?
— Не знаю. Просто не похожа, и все.
— Тебе придется выразить свою мысль более ясно, — потребовала девушка, глядя на него дерзкими смешливыми глазами. — У меня две ноги, две руки, две сиськи, ну и все остальные принадлежности. В чем же различие?
— В тебе, — сказал Болан.
— А-а... значит, не в частях моего тела.
— Слов нет, они тоже очень хороши. Но ты какая-то очень... очень естественная. Тебе уже говорили это?
Она вздохнула:
— Ну, это не комплимент. Я принадлежу к поколению естественных людей.
На это Маку нечего было возразить.
Она продолжала:
— Мы даже не представились друг другу. Можно подумать, что у нас нет имен. Знаешь, это тоже естественно. Для современных людей, я хочу сказать.
— Ты — современный человек?
— А как же! Свобода, равенство и все такое.
— Ты — мисс Вебб, да?
— Смотри-ка! Так ты знаешь, как меня зовут?
— Только фамилию. А твое имя?
— Диана.
— О, богиня любви. Тебе подходит.
— Спасибо. А кто ты? Тор — бог войны?
— А ты какую войну имеешь в виду: ту, которую видела на причале или еще какую-нибудь? — с улыбкой спросил Болан.
Она хихикнула.
— У тебя натура повелителя. С пистолетом... или с другим оружием.
— Так ты помнишь историю в порту?
— А как же. И, кстати, большое тебе спасибо! Я думаю, Томми действительно мог выстрелить в меня, он же настоящий псих!
По голому телу Болана пробежали холодные мурашки. Стараясь сохранить спокойствие, он спросил:
— Так ты знаешь того щенка?
— Конечно, — кивнула Диана, — это Томми Блевотина.
— Томми... кто?
— Это его прозвище, — рассмеялась девушка. — Его настоящая фамилия — Роттино или что-то в этом роде.
— О'кей, давай забудем пока об итальянской фамилии, — сказал Болан. — А как насчет Алана Найберга?
— Это просто, — фыркнув, ответила она.
— Что значит просто?
— Ну, очень просто. Алан Найберг — мой отчим.
Ну и ну! Действительно, проще некуда!
Если считать, что жизнь — игра в кости, то Болану выпала очень простая комбинация.
