– Знаете, чем замечательна жизнь в доме на побережье? – улыбнулся Мартинес.
– Чем же?
– Тем, что вы окружены идиотами только с трех сторон.
Шутка миллиардеру понравилась. Отсмеявшись, он сделал еще глоток колы.
– Тем не менее тут действительно хорошо.
– Да. Только вечерами прохладно, – откликнулся доктор. – Днем столбик термометра доходит до сорока градусов, ночью опускается до пятнадцати.
– У вас, наверное, и яхта имеется? – кивнул гость на видневшиеся вдали причалы.
– Яхта есть, но отдыхать некогда. Вы же ограничили нас такими сроками, что приходится работать днем и ночью. Кстати, что-нибудь покрепче колы выпить не желаете?
– Отчего же? Если есть новости хорошие – обязательно выпью.
– Новости есть, – улыбнулся Мартинес. – И очень даже неплохие.
– Да? – вскинул левую бровь Тейлор. – Ну, тогда давайте водку. Русскую водку.
– О’кей, водку так водку, что на закуску?
– Пожалуй, пару бутербродов с икрой.
Доктор кивнул помощнице.
Эмму посвятили в пристрастия миллиардера. На столе уже стояла охлажденная бутылка водки и закрытое блюдо с готовыми бутербродами. Девушка разлила алкоголь по небольшим бокалам, пододвинула поближе к гостю блюдо и сняла с него прозрачную крышку.
Тейлор опрокинул в рот водку, неторопливо съел бутерброд с черной икрой, подпалил сигарету и произнес:
– Слушаю, доктор. Выкладывайте ваши новости.
Поерзав в кресле, тот с довольным видом доложил:
– Препарат готов. Все, что мы могли сделать в лабораторных условиях, сделали.
– Готов?
– Полностью.
– То есть… осталось его испытать?
– Совершенно верно.
– И мы прямо сейчас можем на него взглянуть?
– Разумеется.
Переваривая важнейшую информацию, Майкл Тейлор подхватил дрожащей рукой бутылку, сам налил в бокал водки и, не обращая внимания на доктора, залпом выпил. Даже закусывать не стал. Дважды затянувшись крепким табачком, бросил в пепельницу сигарету и рывком поднялся с кресла:
– Пошли. Хочу увидеть препарат своими глазами…
Покинув веранду, миллиардер в сопровождении Мартинеса и Эммы Райт прошли через просторный холл, спустились по лестнице на цокольный этаж и проследовали по коридору до бронированной двери.
Прислонив тросточку к стене, доктор открыл замок, толкнул тяжелую дверь и щелкнул клавишей на стене, после чего на потолке лаборатории вспыхнули яркие лампы.
– Прошу.
Включив освещение, Мартинес уверенно направился к дальней стене огромного зала, где стояли несколько шкафов со стеклянными дверцами. Последним в длинном ряду был термошкаф. Распахнув его дверцу, доктор осторожно снял с полки пластиковый держатель с герметично закупоренными пробирками.
– Вот он, – подняв держатель, полюбовался он прозрачным содержимым.
– Это и есть препарат? – настороженно спросил Тейлор.
– Это вода, в которой находится вирус «Грион».
– Почему «Грион»?
– Я назвал его в честь своего учителя Алана Гриона. Он всю свою жизнь мечтал создать нечто подобное. Не получилось. А мне удалось.
– А вы, Джеймс, оказывается, не лишены тщеславия.
– Все талантливые люди немного тщеславны. – Доктор вернул на место пробирки и закрыл термошкаф. Обернувшись к помощнице, напомнил: – Эмма, не забывайте проверять температурный режим второй серии препарата.
– Да, господин Мартинес, – кивнула молодая женщина, – я делаю это трижды в сутки.
Между тем Тейлор с интересом осматривал лабораторию. Внешне она мало отличалась от сотен других – рабочие столы с индивидуальным освещением, мягкие кресла, шкафы с оборудованием и химикатами, микроскопы, компьютеры, вдоль левой стены контейнеры с крысами, отчего запах в лаборатории имел некую специфичность…
– Скажите, Джеймс, – задумчиво произнес миллиардер, – вирус действительно соответствует всем заданным параметрам?
– К сожалению, мистер Тейлор, ответить на этот вопрос я смогу лишь после экспериментов на людях.
– И сколько требуется «подопытных кроликов»?
– Как минимум трое. Здоровые мужчина, женщина и ребенок лет семи.
– Девочка или мальчик?
– Не имеет значения. Главное, чтобы они были абсолютно здоровы и проживали в той местности, где планируется массовое применение вируса.
– Хорошо. Я позабочусь о материале. А вы готовьтесь к перелету.
