– Это не имеет значения.
– Зоя, ты давала Генке тетрадь?
– Нет! Ее вытащили из моей клетки. Кто вытащил, не знаю, хотя подозреваю.
Юра на минуту воспрянул – вот, оказывается, о чем речь!
– Кого подозреваешь? – спросил Миша.
– Не скажу, – ответила Зоя Новикова.
– Но ты утверждаешь, что тетрадь вытащили из клетки, настаиваешь на этом?
– Утверждаю и настаиваю.
– Подумай, вспомни: может быть, ты кому-нибудь ее давала?
– Никому не давала, ее у меня вытащили из клетки.
Каждый раз, когда произносилось слово «клетка», Юру словно обжигало, точно говорили о нем самом… Может быть, еще заговорят. Наверное, заговорят. Их манера! Сначала накалят атмосферу этим случаем, а потом перейдут к нему. Если за то, что вытащили стишки, объявят выговор, то за ключи… Тут они разыграются.
Дело принимало серьезный оборот.
Генка сказал:
– Тетрадь мне дала Лара Усова.
– Так я и знала! – торжествующе объявила Зоя.
Все посмотрели на Лару, чернявую девочку с узко поставленными глазами.
– Как к тебе попала эта тетрадь?
Опустив глаза, Лара молчала.
– Ты мне сказала, что ее тебе дала Зоя, так? – сказал Генка.
Лара молчала.
– Украла?
– Я случайно, по ошибке, – прошептала Лара, – наши клетки рядом.
– Почему обратно не положила?
Лара молчала.
– Зачем Генке отдала?
Лара метнула на Генку быстрый взгляд, но ничего не ответила.
– Нет, скажи! – потребовал Генка. – Я что, просил тебя? Отвечай!.. Ведь ты сама подошла ко мне и сказала: вот Зоя сочинила стихи, почитай, для стенгазеты… Так ты сказала или нет? Отвечай!
Лара молчала.
Генка вскипел.
– Мало того, что крадешь! Ты еще и обманываешь!
Лара начала всхлипывать.
– Реви, реви громче! – сказал Генка. – Преступники всегда ревут, как белуги, это помогает.
«Черт возьми, – с тоской думал Юра, – скорее бы они кончили с этим».
– Что решим? – спросил Миша.
– Ларе бойкот на семь дней, – предложила Зина.
– А Генке?
– Мне за что? – поразился Генка.
– Читаешь чужие дневники.
– Нет, погоди, – заволновался Генка, – нельзя, знаешь, так, за здорово живешь… «Что Генке?» В чем мое преступление?
– Повторяю: читаешь чужие дневники.
– Но ведь мне его дали, сказали: посмотри для стенгазеты. Я не знал, что его украли. Думал: Зоя всем дает читать свои стихи, дала Ларе, Лара дала мне.
– Прежде чем выносить стихи на обсуждение, ты должен был спросить разрешения у Зои: это ее собственный, личный дневник.
– Что значит личный? – возразил Генка. – А если бы там было написано, что Зоя знает о каком-то преступлении, то и тогда я должен молча вернуть ей дневник, и все? Нет, я это понимаю по другому.
– Демагогия! – рассердился Миша. – Стихи плохие, но ничего преступного в них нет. А вот выкрасть из чужой клетки – преступление. Вынести их на учком – способствовать преступлению.
– Но ведь я не знал, что их выкрали! – закричал несчастный Генка. – Я хотел как лучше. Должны мы бороться с мещанством или нет?
– Генка совершил ошибку, поступил неэтично, но все же его не за что наказывать, – сказала Зина Круглова.
Обращаясь к Зое, Яша Полонский продекламировал:
Милая, кроткая, нежная,
Вся воплощенье мечты,
Нравится мне твоя муза унылая,
Только вот Генке не нравишься ты!
– Ладно, – сказал Миша, – я не настаиваю на взыскании Генке, но пусть будет осмотрительнее. Что у тебя еще, Генка?
– Еще… Вот случай, не далее как сегодня…
Юра напрягся – это, конечно, о нем.
– Не далее как сегодня, за обедом, Юра не стал есть пирог – больше того, назвал его дрянью, завернутой в гадость. И это в то время, когда страна только выходит из голода и разрухи, когда миллионам людей в Поволжье и других краях недостает куска хлеба. Такое заявление – возмутительное барство, нетерпимое в нашей среде!
Теперь все смотрели на Юру.
– И за этим вы меня вызвали? – спросил Юра, еще не веря, что все оказалось такой ерундой.
– Тебя не вызывали, а посоветовали прийти.
– И больше вам нечего сказать?
– Кому это вам? – спросил Миша. – Ты что, отделяешь себя от нас?
– Знаешь, Миша, могу ответить тебе твоими же словами: не надо демагогии! Генка, больше ты ничего не хочешь мне сказать?
– Этого тебе мало?!
– Тогда всеобщий привет!
Юра махнул рукой и вышел.
– Вот, пожалуйста, – сказал Генка, – демонстративно покинул заседание учкома. Так оставлять нельзя.
