Выстрел - страница 20
В плохом настроении Навроцкий никогда не признавался, у него нет права на плохое настроение. Свое нынешнее настроение он называл не плохим, а лирическим.
Он так и сказал Юре, когда они встретились у ресторана «Эрмитаж»:
– У меня, мой друг, сегодня лирическое настроение. Мы не пойдем в этот вертеп. Мы честные труженики, и я не желаю сидеть рядом с гориллами и мандрилами. Мы пойдем к артистам. Ты собираешься стать Рудольфе Валентине, я в душе поэт.
Так они очутились у маленького кафе «Эклер» – название несколько странное для места, где собирались артисты и поэты.
Перед слабо освещенным входом Валентин Валентинович задержался.
– «Эклер»! Много сладкого, жирного крема. Ты любишь крем? Или предпочитаешь что-нибудь другое? Мороженое, например? Или что-нибудь покрепче?! Неудачное название. Но здесь ты убедишься, что содержание не всегда соответствует форме.
По крутой каменной лестнице они спустились в низкое, тесное, прокуренное помещение со сводчатыми потолками. За маленькими столиками чудом умещались кучи людей. На возвышении, заменявшем эстраду, молодой человек небрежно и виртуозно перебирал клавиши пианино.
Пробираясь между тесно стоящими столиками, Юра поздоровался с Эллен и Игорем Буш, сидевшими в шумной молодой компании.
– Кто это? – спросил Валентин Валентинович, когда они наконец втиснулись между стеной и чьими-то спинами и уселись за столик, добытый Навроцким с великим трудом.
– Знаменитая цирковая пара – Эллен Буш и ее брат Игорь.
– Откуда ты ее знаешь?
– Знаком, – загадочно ответил Юра, но не удержался и добавил: – В нее втрескался Мишка Поляков.
Валентин Валентинович поднял брови:
– Смазливый мальчишка, но для такой королевы?! – Он нахмурился. – Мне не нравится твой Миша Поляков.
– Мой?! Я его сам терпеть не могу. А вы его хвалили, он вам очень понравился.
Не обращая внимания на упрек, Валентин Валентинович продолжал:
– У него слишком тяжелый взгляд. Даже странно в таком юном возрасте. Я не люблю, когда на меня так смотрят.
На эстраде небритый поэт в рваных сандалиях на босу ногу, завывая, читал стихи о том, как замечательно быть дикарем, ходить по Африке нагишом с одной только бамбуковой палкой… «И бей по голове бамбуковой палкой…» – это при встрече с врагом. «Ее тихонько оглушь и делай с нею все, что хочешь…» – при встрече с женщиной.
– Да, мой друг, – сказал Валентин Валентинович, – мы честные труженики и, как кто-то сказал, должны стоять над схваткой.
– Это сказал Ромен Роллан.
– Молодец Ромен Роллан! Хорошо сказал! Однако…
Он задумался, помешал ложечкой в чашке и с горечью заключил:
– Однако некоторые, как-будто неглупые интеллигентные люди все еще в плену сословных предрассудков. Революция их ничему не научила. Я не все принимаю в нашей действительности. Больше того, я расхожусь с ней в ряде вопросов. Но, мой друг, согласись, что сословные предрассудки – это мещанство.
– О ком вы говорите?
– Понимаешь, для некоторых слово «агент заготовитель» звучит несолидно, слишком плебейски… Какой-то там агентик…
– Кто может так мыслить в наше время!
– В общем, банальная история – я влюбился, – признался Валентин Валентинович.
– Без взаимности?
– Допускаю.
– Этого не может быть. Что вас смущает?
– Ну, хотя бы разница в возрасте. Мне двадцать пять, ей семнадцать.
– Мой папа старше мамы на двенадцать лет.
– Еще одно: ей надо учиться.
– Пусть учится, чему это мешает?
– Слушай, а ты о ком? – спросил Валентин Валентинович.
– О той, в которую вы влюблены.
– Кто она?
Юра с недоумением посмотрел на Валентина Валентиновича:
– Я думал, это Люда…
– Ты угадал. А как ты угадал?
– Это совсем не трудно угадать. В нее многие влюблены.
– А она?
– Ни в кого.
– А ты в нее не влюблен?
– Был, – признался Юра, – но потом надоело: снежная королева с принципами. Хорошая вообще девчонка и хорошенькая, а вот какая-то очень одинокая.
– Да? При таких родителях?
– Возможно, в родителях как раз все дело, – ответил Юра. – Они несовременны.
– В каком смысле?
– Папаша знает три языка, мамаша – два.
– Ты прав, мой друг, это чересчур.
– И при всем том, – продолжал Юра, – поразительная детскость, инфантильность. До сих пор устраивают елку, вы подумайте! И веселятся, как дети. Папаша стоит на табурете, украшает, мамаша тайком готовит подарки, утром их находят под елкой, все в диком восторге – их, видите ли, подложил Дед Мороз… Вот в такие игры они до сих пор играют, и не только на рождество, а при любом случае…
