Бодрящий, холодный воздух избавил Сибил от чувства тошноты, ей было действительно приятно ехать верхом на маленьком муле, в безопасности и молчании, нарушаемом лишь постукиванием копыт по камням. Когда глаза ее привыкли к темноте, она узнала в передней фигуре Клоувер. Она была слишком далеко, чтобы можно было поговорить с ней. Пол ехал позади нее, последним в группе; Баббер и Гэвин – впереди. Мул вдруг закричал, чередуя невероятно громкие стоны и завывания. Сибил испуганно вскрикнула. Но Гэвин засмеялся, а с ним и все остальные. Они продолжали восхождение.
Они миновали скудные виноградники, пастбища, поля, и оказались в лесистой местности, где тропа становилась уже и круче. Проводник, который вел под уздцы мула Сибил, прошел вперед, чтобы тянуть за повод, когда мулу вздумается остановиться. Она вдруг услышала, как проводник издал нечленораздельный звук, похожий на крик мула. Сибил начала было размышлять, что же он за человек, но вскоре бросила это занятие; проводник ни разу не взглянул на нее, она даже не видела его лица.
Они достигли гребня горы и увидели яркий оранжевый нимб, отсветы огня на фоне облаков дыма и пара. Сибил изумилась – ее руки были кроваво-красного цвета, а лицо Пола буквально потрясло ее. Его лицо стало таким же, как у дяди Казимира, которого она, будучи ребенком, представляла в аду перед Сатаной. Видение настолько захватило ее, что, испугавшись, она позвала Пола.
– Пол!
– Привет! С тобой все в порядке?
– Что? – Сибил поняла вопрос, но хотела еще раз услышать голос Пола.
– Я спросил, у тебя все о'кей?
– Да, – ответила она, чувствуя, как мул движется вперед и вниз. Они начали спуск в ущелье и потеряли огонь из виду. Они скрылись от ветра, но холод донимал их. Сибил начала шептать: «Пресвятая дева Мария, дева милосердная…», но зубы стучали, и она боялась, что ее услышат. В кромешной тьме они достигли дна ущелья и вновь начали подъем. Переплетения веток скрывали звездное небо, а мулы мягко ступали по сырым листьям. Более сильно и яростно свистел ветер, наполняя ночь звуками стихий и разрушения, – и вдруг они осознали, что это не просто шум ветра, но также и рев огня.
Мгновение спустя огонь предстал перед ними, – ослепляющий, оранжево-красный, устрашающий, словно сердце солнца. Они остановились где-то не ближе трех четвертей мили от вершины горы. Более недели Этна извергала из недр сгустки огненной магмы и осколки расплавленных камней, которые падали на каменные плечи горы. Тягучий поток огня тянулся вниз по склону. Последнее извержение произошло в этот полдень. Огненный поток покрыл уже расстояние от вершины до их местонахождения, заполняя долину на сотни футов в ширину и до двадцати футов в глубину.
Не твердый и не жидкий, медленно двигался поток огненной грязи. Она была горячая, горячее, чем что-либо другое на земле, она не излечивала, но разрушала, на века делая бесплодной землю, по которой проходила.
Они молча спешились, не в силах отвести глаз от яркого низвергающегося потока, жар которого они ощущали даже на расстоянии в семьдесят пять ярдов.
Проводники, разгрузив корзины, отвели мулов подальше по тропе, чтобы животных не пугал огонь. Сибил тут же подошла к Полу, сунула ему одну руку в карман, а другой обняла его за талию. Лишь ощущая его рядом, она смогла освободиться от видения, которое вновь начинало терзать ее, – она вновь стояла рядом с мучителем своего детства, выслушивающим свой приговор в аду.
– Я боюсь, – шептала она. – Господи, мне страшно.
– Скоро возвращаемся, – ответил Пол. Его голос успокаивал, но доносился словно издалека. Она увидела, что взгляд его, отсутствующий, полный благоговейного страха, устремлен на огонь. Она подумала, что он может так смотреть, бесстрастный, задумчивый, как бы полностью отрешенный, независимо от величия зрелища.
– А можем мы сейчас пойти домой? – Она знала, что вопрос звучит по-детски, что это нонсенс. И все же ей было важно перед лицом грозной стихии пробиться к нему, важно было удостовериться в его существовании.
Медленно, словно в оцепенении, он отвел глаза от огня и взглянул на нее. И так же медленно просыпался его мозг, как животное, разбуженное ярким светом, вырванное из тени прошлого.
