– Почему же прибор так и не нашел применения? – Петру всё труднее было сидеть. Кружилась голова, болели мускулы. Сказывались пытки и усталость.
– Во-первых, слишком поздно он оказался изобретен – в январе сорок пятого, – вздохнул бригаденфюрер. – А во-вторых, многие из руководителей Рейха оказались бы после проверки не столь чистокровными арийцами, как им хотелось бы. Поэтому нашему изобретению не дали хода.
– И что показал ваш прибор относительно меня? – Собственные слова громом отдавались в ушах, хотя на самом деле капитан говорил очень тихо.
Но Виллигут его услышал.
– Девяносто пять процентов германской крови! – с трепетом произнес он. – И пять – славянской. Мы было решили, что блуттер барахлит, но…
Комната мягко закружилась перед глазами Петра, и спустя мгновение он ощутил правым боком легкий удар. Понял, что упал на пол, но ему было совершенно всё равно.
Его приподняли, несколько раз шлепнули по щекам. Сознание слегка прояснилось, но Петр по-прежнему ничего не видел. Голос Виллигута доносился откуда-то издалека, словно из соседней комнаты, и в нем звучало искреннее сожаление:
– Как нехорошо! Вам ведь надо отдохнуть и поесть, а я замучил вас разговорами!
Не успел разведчик удивиться заботливости фашиста, как его подняли и понесли. Сквозь туман проступили покачивающиеся по сторонам стены. Затем навалилась новая волна слабости и погасила последние мысли. Всю оставшуюся дорогу эсэсовцы тащили полностью бессознательное тело.
Нижняя Австрия, город Вена, военный комиссариат Советской армии по Австрии
26 июля 1945 года, 14:03 – 14:15
– Из сводного отряда, направленного на Линц, уцелели два танка, – в словах Благодатова слышалась горечь поражения, неизвестная советским офицерам и солдатам очень давно.
Конев нахмурился:
– Как такое могло случиться?
– Похоже, масштабы восстания гораздо крупнее, чем мы предполагали, – ответил комендант Вены.
– Значит, американцы, в нарушение договоренностей, сохраняли немецкие части в боевой готовности, за что и поплатились. – По лбу маршала причудливыми волнами покатились морщины. – А нам расхлебывать! Какими силами располагает комендатура?
– В гарнизоне – две стрелковые дивизии. – Глаза Благодатова сурово блестели за стеклами очков, и вид его был далек от обычно благодушного. – И танковый батальон… был. На аэродроме – звено истребительной авиации, звено бомбардировочной авиации и разведывательные самолеты.
– Придется пока обходиться этим, – маршал огладил лысину. – Я созвонюсь с Жуковым [22] и, если что, вызову из Праги еще две дивизии. Надеюсь, что этого хватит. Ваша задача, товарищ генерал – подготовиться к отражению возможного наступления с запада. Всё ясно?
– Так точно, – ответил генерал-лейтенант.
– Тогда выполняйте!
Штирия, окрестности города Айзенэрц, пост на границе английской зоны оккупации
26 июля 1945 года, 14:39 – 14:51
Стоявший на посту «Томми» [23] лениво жевал жвачку и на приближающегося к посту человека особенно не глядел. Зачем? Опасности ждать не от кого, а рассмотреть очередного аборигена, идущего из американской зоны, чтобы навестить родню, всегда успеется…
Краем глаза отметил необычный покрой одежды подходящего, а когда повернул голову, тот был уже рядом. Спокойное лицо, отсутствие оружия и эсэсовский мундир, незаношенный, словно только со склада.
«Томми» успел лишь удивиться, но на то, чтобы поднять оружие или закричать, времени ему не хватило. Человек в серой форме атаковал стремительно, словно кобра. Миг – и шея незадачливого солдата оказалась сломана.
Эсэсовец деловито поднял упавший автомат СТЭН. Шагнул внутрь поста, и спустя мгновение там дробно прозвучала очередь. Затем еще одна, потом всё стихло.
Человек в сером мундире вышел из здания и помахал рукой в сторону небольшой рощицы на севере. Оттуда появились пять фигур, обвешанных оружием. Бегом они преодолели открытое пространство и оказались у стен поста.
– Ты выиграл, Фриц! – сказал один из вновь прибывших с досадой. Он тяжело дышал и распространял сильный запах пота. Не лучше выглядели остальные. Без ущерба переносил жару лишь тот, кто в одиночку расправился с англичанами.
