– До вечера, милый. – Вика чмокнула генерала. – Только постарайся не опаздывать.
– Когда это я опаздывал?
– Ну, всегда! Что за натура такая, спецномера, мигалки, но хоть бы раз вовремя приехал.
Вслед за Красноперовым засобирался Блудов. Закрыв счет, на выход потянулись и Вика с Мозгалевским.
Владимир проводил девушку до ее машины. Галантно открыв дверь, чиновник вполголоса выговорил:
– Вик, я думаю, нам стоит все рассказать.
– Зачем? – Девушка смотрела перед собой, словно во что-то вглядываясь на дороге. – Это же все понарошку, а расстроится он по-настоящему. – Она захлопнула дверь, резко сорвала машину с места, прибавила музыку и достала ментоловую сигаретку. В зависимости от душевного настроения Вика в машине слушала Лолиту, Бузову или проповеди отца Дмитрия Смирнова.
Глава 15. Деревянные солдаты Железного Феликса
Миша Рюмин родился первого сентября 1913 года, из образования – бухгалтерские курсы, с началом войны – двухмесячные курсы Высшей школы НКВД, так рядовой счетовод стал мастером заплечных дел. Министр госбезопасности Абакумов держал его за дурачка, способного развалить любое дело, которое следует развалить, за дурачка, что будет назначен крайним там, где требуется такое назначение. И дурачок Рюмин до поры оправдывал столь специфическое доверие. В 1946 году закрутилось «трофейное дело». Сталин хорошо помнил заговор троцкистских военачальников и не желал его повторения. Кроме того, аскету Кобе всегда претила роскошь, в которой погрязла армейская верхушка, одуревшая от берлинского мародерства. Формальным поводом для возбуждения дела стало донесение первого замминистра вооруженных сил Николая Булганина о том, что на таможне близ Ковеля задержано семь вагонов с мебелью. При проверке документов выяснилось, что гарнитуры принадлежат Георгию Жукову. К маршалу Победы пришли с негласным обыском. Сотрудники государственной безопасности остались под впечатлением от залежей сокровищ, до которых был охоч любимец советского народа. Тогда Жуков в своем письме «О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей» в самых уничижительных формах оправдывался и просил оставить его в партии. Маршала не тронули, но в феврале 1948 года арестовали двенадцать жуковских генералов, троих из них поставили к стенке.
Как выяснило следствие, на ниве грабежей по праву победителей особенно преуспел любимец Георгия Константиновича генерал-лейтенант Владимир Крюков, умудрившийся в самый разгар войны стать четвертым мужем прославленной советской дивы Лидии Руслановой, которую арестуют вместе с генералом. Во время обыска у них изъяли коллекцию немецких автомобилей, семьсот тысяч рублей, двести восемь бриллиантов, более ста кило серебряных изделий, сто тридцать две картины русских художников, тридцать пять старинных ковров, триста двенадцать пар мужской модельной обуви, восемьдесят семь мужских костюмов и сорок четыре велосипедных насоса – генеральское представление о достатке.
Жадность до роскоши чекистской гильотиной зависла над шеей Жукова. Абакумов, зная о дружбе Берии с маршалом Победы, оказался между двух огней. Как угодить Сталину и вывести из-под удара Жукова? Тогда министр и поручил это дело Мише Рюмину, взявшемуся за него именно с таким энтузиазмом, на который и рассчитывал Абакумов. Рюмин принялся терзать арестованного по «барахольному делу» Героя Советского Союза двадцатисемилетнего майора Петра Брайко и кладовщика берлинского оперсектора НКВД Кузнецова. Несломленный в немецком плену Брайко в лубянских застенках сдал маршала, а бывший кладовщик, которому Рюмин папиросами прижигал язык, подписал нужные показания.
Получив пестревшие бурыми потеками вымученные протоколы допросов, Сталин рассудил, что строить на таком материале процесс против обласканного народной молвой полководца – быть обвиненным в неправосудной расправе с неугодными военачальниками. «Что стоит Жуков без своих генералов, от которых он отрекся, не проронив ни слова в защиту боевых товарищей?» – размышлял генералиссимус. План Абакумова сработал, маршал был спасен, Берия остался доволен.
