— Ну, старый чертяга, опять подставился?! Кто просил?! Не мальчик уже! — гремел Вересов на всю больницу своим раскатистым голосом.
— Да как-то… — пожал перевязанным плечом следователь и поморщился.
— Как ты? — мелькнуло беспокойство на лице начальника.
— Да ничего… жизненно важные органы не задеты… — ответил тот.
— Безбашенный ты мужик, Гриша! Что для тебя жизненно важные органы? Это как в анекдоте. Получил три сквозных ранения в голову, жизненно важные органы не задеты. Гриша, разве можно так рисковать? Я тебе не разрешаю! Ты — следователь от бога. Что я буду без тебя делать?! Задерживать вооруженных бандитов будут другие, обученные для этого люди, а ты, Гриша, береги себя и свою голову. Я, как твой непосредственный начальник, запрещаю тебе влезать не в свои дела, — для пущей убедительности Дмитрий Егорович помахал в воздухе кулаком.
— Я учту… на будущее… — улыбнулся Григорий, отстраняясь, боясь, что начальник случайно заедет по его ране кулаком.
— И нечего улыбаться, не на смотринах! Ты, кстати, куда собрался?
— Домой, — ответил следователь, уже догадываясь, что сейчас начнется новый виток возмущения полковника Вересова.
— Как домой?! Соображаешь?! Это с огнестрельным-то ранением?
— Да какое там ранение. Пустяк. Не буду я в больнице разлеживаться, у меня сейчас много дел на расследовании.
— А когда их у тебя было мало? Это при нашей-то нехватке хороших следователей, да и вообще следователей! Значит, так, можешь линять из больницы, если хочешь, это твое дело, но на работу я тебя не пущу, так и знай! Встану при входе в управление с поганой метлой и буду гнать лично, понятно?
— Хорошо, — выдохнул Григорий Степанович, про себя подумав, что он и дома может заняться своими делами, потому как был законченным трудоголиком.
— Кроме того, Гриша, я рад, что ты остался жив и такое сложное дело будет закрыто. Я подам рапорт о твоем повышении, да, брат, пора… Это и приличная прибавка к зарплате, деньги лишними не будут.
— Не помешают, — согласился с ним Григорий Степанович.
— Что? Что-то надо? Ты только скажи. У тебя появились какие-то планы?
— Нет… ничего особенного, — смутился следователь, — таких денег, которые помогли бы мне, вы мне все равно не дадите.
— Ну, Гриша, мы не гангстеры, ты же знаешь, но премию в размере оклада я тебе обещаю уже сейчас.
— Спасибо, Дмитрий Егорович. Этого, может быть, хватит…
— На что?
— На авиабилет в Италию.
— Ого! Все-таки решился на отдых? Сколько лет ты не был в отпуске? Постой! А почему именно в Италию? Круто берешь!
— Мне нужно сказать одной женщине… что я дурак.
— Гриша, не напрягайся, хотя ты и хороший следователь, но с женщинами ты не мастак. Так что расслабься, если эта дама с тобой общалась, тебе не надо так далеко лететь, чтобы сказать то, что она и сама знает, — хохотнул Дмитрий Егорович.
— Ну, спасибо на добром слове, — улыбнулся Григорий Степанович, так как просто не мог сердиться на своего шефа.
— Ладно, иди… Ты знаешь, я тебе желаю лишь добра, пусть у тебя все получится. Живешь бобылем столько лет, и чего только этим бабам надо?
Григорий Степанович вышел из больницы, прошел неспешным шагом две троллейбусные остановки до ближайшей станции метро и поехал домой. Плечо нещадно ныло, и он стискивал зубы, чтобы не застонать прилюдно. А еще он опасался, что в толпе кто-нибудь случайно заденет его раненое плечо и он потеряет сознание. Сердобольные люди вызовут «Скорую помощь», и он снова окажется в больнице. Поэтому он был осмотрителен и осторожен и избежал такой печальной участи. От метро до своего дома он тоже дошел пешком, не рискнул воспользоваться переполненным наземным транспортом. Конечно, именно в этот день, когда Григорий Степанович получил ранение и потерял много крови, лифт в его подъезде сломался. Он поднялся по лестнице, сбив дыхание, и на своем этаже остановился. Прямо у его двери на полу, подстелив плащ, сидела Надежда собственной персоной с маленькой девочкой на руках, которая мирно спала у нее на коленях. Григорий невольно залюбовался этой картиной, привалившись к стене спиной. Надежда подняла на него синие глаза и чуть заметно улыбнулась.
