Открытым остается вопрос, имеет ли Салтыков-Щедрин отношение к русскому дискурсу дегенерации, возникшему до рецепции французской натуралистической традиции и выходящему за ее пределы. Известно, что психиатрические работы о дегенерации начали появлятся в России с 1880-х годов. Этот факт не позволяет говорить о возникновении дискурса дегенерации до 1880 года[31]. С другой стороны, в публицистике 1870-х годов риторика дегенерации «социального организма» представлена весьма широко. Особенно яркое выражение она находит у народников в метафоре разложения коллективного тела [Паперно 1999:106–108], что опять же напоминает дискурсивную стратегию французской культуры той эпохи [Nye1984]; [Pick 1989: 97–106]. Несмотря на это, можно смело утверждать, что ранняя и шумная рецепция французского натурализма наряду с полемикой вокруг позитивизма являлась важным дискурсивным пространством для развития идей дегенерации в России.
Роман «Господа Головлевы» бесспорно может быть отнесен к дискурсу дегенерации[32]. Этот факт подчеркивает и сам Салтыков-Щедрин в одном из финальных эпизодов романа:
Но наряду с удачливыми семьями существует великое множество и таких, представителями которых домашние пенаты с самой колыбели ничего, по-видимому, не дарят, кроме безвыходного злополучия. Вдруг, словно вша, нападает на семью не то невзгода, не то порок и начинает со всех сторон есть. Расползается по всему организму, покрадывается в самую сердцевину и точит поколение за поколением. Появляются коллекции слабосильных людишек, пьяниц, мелких развратников, бессмысленных празднолюбцев и вообще неудачников. И чем дальше, тем мельче вырабатываются людишки, пока, наконец, на сцену не выходят худосочные зауморыши, вроде однажды уже изоброженных мною Головлят, зауморыши, которые при первом же натиске жизни не выдерживают и гибнут. Именно такого рода злополучный фатум над головлевской семьей. В течение нескольких поколений три характеристические черты проходили через историю этого семейства: праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой. Первые две приводили за собой пустословие, пустомыслие и пустоутробие, последний — являлся как бы обязательным заключением общей жизненной неурядицы. На глазах у Порфирия Владимирыча сгорело несколько жертв этого фатума, а кроме того, предание гласило еще о дедах и прадедах. Все это были озорливые, пустомысленные и никуда не пригодные пьянчуги, так что головлевская семья, наверное, захудала бы окончательно, если бы посреди этой пьяной неурядицы случайным метеором не блеснула Арина Петровна. Эта женщина благодаря своей личной энергии довела уровень благосостояния семьи до высшей точки, но и за всем тем ее труд пропал даром, потому что она не только не передала своих качеств никому из детей, а напротив, сама умерла, опутанная со всех сторон праздностью, пустословием и пустоутробием [XIII: 253].
Упадок семьи Головлевых представляется как прогрессирующее, неудержимое вырождение, причины которого видятся в биодетерминистском процессе наследственности. Такие негативные качества, как «праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой», передаются из поколения в поколение и ведут к неизбежной гибели семьи, в основе которой лежит исчерпанность духовных и телесных сил: «пустословие», «пустомыслие», «пустоутробие», т. е. повсеместные, обычные проявления дегенерации. Примечательна радикализация постулированного в натурализме детерминистического характера дегенерации: причины плохой наследственности не подвластны влиянию человека, так как «пенаты», «фатум» заменяют собой «конкретное» влияние социального окружения и болезней. Унаследованные черты характера во втором поколении Головлевых [XIII: 9–19] безразличны к причинно-следственно-му предопределению судьбы, как это обычно имеет место в натуралистическом романе. Порфирий унаследовал от матери хозяйственную скупость, Степан и Павел, подобно их отцу, совершенно апатичны и легкомысленны. Несмотря на эти различия все они проживают один и тот же трагический процесс дегенерации. Безвыходность положения подкрепляется тем фактом, что даже суетливая хозяйственность Арины Петровны на самом деле носит прогрессирующий дегенеративный характер. Ее на первый взгляд потрясающая способность умножения состояния, контрастирует с картиной гниющих запасов в доме Головлевых
