– Я вовсе не пытаюсь принизить нравственную ценность прославленного в веках чувства отцовской любви, но мы-то имеем дело с людьми, а какой же человек отдаст две тысячи долларов за сорокафунтовую дикую кошку в веснушках?! За полторы тысячи – я согласен рискнуть. Разницу можешь покрыть из моей доли.
Чтобы успокоить его, я согласился, и мы совместными усилиями породили письмо следующего содержания:
«Эбенезеру Дорсету, эсквайру
Ваш сын у нас, он спрятан в надежном месте, далеко от города. Не пытайтесь его искать – это бесполезно. Ни вы, ни самые искусные сыщики не смогут его найти. Единственное и окончательное условие, при котором вы получите его назад: мы требуем за его возвращение полторы тысячи долларов в крупных купюрах. Вы должны оставить деньги в том месте и в той коробке, что и ваш ответ, – где именно, будет указано ниже. Если вы согласны на эти условия – пришлите ваш ответ с посыльным без сопровождения к половине девятого.
За Совиным ручьем по дороге к поселку Тополя, вдоль изгороди пшеничного поля по правую сторону стоят три больших дерева в ста ярдах одно от другого. Напротив третьего дерева под столбом изгороди ваш посыльный найдет картонную коробку. Пусть положит письмо в эту коробку и немедленно возвращается в город.
Если попытаетесь нас надуть или не выполните вышеуказанных требований, вы больше никогда не увидите вашего сына.
Если заплатите вышеуказанную сумму, он будет возвращен вам живым и невредимым в течение трех часов.
Данные условия окончательны, в случае отказа всяческие сношения с вами будут прекращены.
Двое отчаянных мужчин»
Я написал на конверте адрес Дорсета и сунул письмо в карман. Потом уже собрался уходить, как вдруг ко мне подходит мальчишка и говорит:
– Эй, Змеиный Глаз. Ты сказал, что мне можно поиграть в разведчика, пока тебя не будет.
– Играй, конечно, – говорю я. – Мистер Билл с тобою поиграет. А что это за игра такая?
– Я – разведчик, – говорит Рыжий Вождь, – и должен скакать на заставу предупредить поселенцев, что приближаются индейцы. Понимаешь, мне надоело быть дикарем. Хочу быть разведчиком.
– Ну, ладно, играй, – говорю я. – Игра вроде безобидная. Мистер Билл тебе поможет отбить атаки свирепых дикарей.
– А что я должен делать? – спрашивает Билл, глядя на мальчишку с подозрением.
– Ты – конь, – отвечает разведчик. – Становись на четвереньки. А то как же мне добраться до заставы?
– Уж ты подыграй ему, – говорю я Биллу, – пока наше дело не выгорит. Развлекись немного.
Тут Билл опустился на четвереньки и посмотрел так, как смотрит заяц, угодивший в силки.
– А далеко ли до заставы, малыш? – спрашивает он, а голос у него какой-то хриплый.
– Девяносто миль, – отвечает разведчик. – Придется тебе попотеть, чтобы мы не опоздали. Ну, пошел!
Тут он вскочил на Билла верхом и вонзил ему пятки в бока.
– Ради всего святого, Сэм, – говорит Билл, – возвращайся как можно скорее. Зря мы назначили такой большой выкуп, тысяча была бы в самый раз. Эй ты, перестань лягаться, а не то встану и всыплю тебе как следует!
Я пешком добрался до Тополей, зашел на почту и в лавку, посидел там, поболтал с земледельцами, которые съехались делать покупки. Один колоритный тип с роскошными бакенбардами слышал от кого-то, будто в городе переполох, мол, у Эбенезера Дорсета пропал или украден мальчишка. А мне только это и надо было узнать. Я еще купил себе табаку, спросил мимоходом, почем теперь горох, незаметно опустил письмо в ящик и ушел. Почтмейстер сказал, что городскую почту заберут через час.
Когда я вернулся в пещеру, Билла и мальчишки нигде не было видно. Я обошел окрестности пещеры, даже аукнул пару раз осторожно, но никто не отозвался. Тогда я закурил трубку и уселся на мшистую кочку ожидать развития событий.
Где-то через полчаса в кустах раздался шелест и на полянку перед пещерой шатаясь вышел Билл. За ним, ухмыляясь от уха до уха и ступая бесшумно, как разведчик, крался наш мальчишка. Билл остановился, снял шляпу и вытер лицо красным платком. Мальчишка остановился метрах в трех позади него.
– Сэм, – говорит Билл, – ты, наверное, сочтешь меня предателем, но я не мог поступить иначе. Я взрослый человек с нормальными мужскими наклонностями, и я привык стоять за себя. Однако бывают в жизни случаи, когда все летит коту под хвост – и самообладание, и самоуважение. В общем, мальчишки больше нет. Я прогнал его домой. Все кончено. Я знаю, в стародавние времена встречались мученики, готовые скорее принять смерть, чем отказаться от своего законного дохода. Но ни один из них не подвергался таким сверхъестественным пыткам, как я. Видит Бог, я хотел сохранить верность кодексу нашей грабительской чести. Но всему есть предел.
