— Ты знаешь, — заговорил вдруг парень, — когда древние смотрели на небо, они видели небеса.
— Да? — сконфузилась Констанс. — Не знала. Вообще-то разве это не одно и то же?
Паренек покачал головой, так что мех на ней пошел рябью.
— В каком-то смысле. Но я имел в виду, что они видели место, где жили их божества. Так они думали. Венера, Марс, Юпитер прежде были богами, и люди могли их видеть. А потом, позже, они думали, что вокруг них вращаются твердые небесные сферы, а на них живут боги. Поэтому я и сказал, что они видели небеса.
— А потом пришел Галилей и все испортил? Парень засмеялся:
— Ну, не совсем. Конечно, это было ударом, но и после него люди смотрели вверх и видели… пространство, наверно. Вселенную. Природу. А что видим мы? Городскую окраину!
Констанс махнула рукой:
— Полисы, энергостанции, фабрики…
— Вот-вот. Самих себя, — с отвращением закончил он.
— Но разве это не великолепно?
— Да, как же, великолепно!
Она ткнула пальцем себе за спину:
— С той стороны нам были бы видны звезды.
— И сколько из них обросли полисами, как плесенью? Констанс развернулась к нему лицом:
— Это было… э-э… приглашение.
— О! — спохватился парень. — Тогда пойдем.
— Нас ждет дело, — произнес голос в ухе у Констанс.
Она выудила карту из кармана рубашки и засунула в брючный карман, обшитый металлической сеткой.
— Эй! — возмутилась ее мать, сообразив, что она делает. — Погоди мин…
Карта скрылась в «фарадеевском кармане»[2] — и голос смолк.
— Третий лишний, — пробормотала Констанс.
— Что? — удивился парень.
— Объясню по дороге, — пообещала она.
Его звали Энди Ларкин. Он был родом из зоны полисов, которую назвали «мокрым кольцом». В этом узком поясе вода на планетах земного типа (Земля в данный момент была исключением) оставалась в жидком состоянии. Констанс считала это чисто психологическим преимуществом, но Энди уверил ее, что многие технические проблемы в этом поясе решаются проще. На станцию он попал год назад.
— Зачем?
Он пожал плечами:
— Заскучал дома. Здесь много таких, как я. Нас прозвали коридорными крысами. Потому что те всюду шныряют и всюду пролезают, — пояснил он.
Она поверила ему, глядя, как ловко он ведет ее сквозь толпу. Пределом его мечтаний было вылететь в Длинную Трубу. Никакого конкретного плана у него не было. Когда он рассказал, чем зарабатывает на жизнь, Констанс решила, что это упрощенная версия плана, составленного ее матерью. Когда она сказала об этом Энди, он бросил на нее косой взгляд.
— Ты принимаешь советы от подпрограммы своей матери?
— Я ведь только начинаю бизнес, — ответила она, почему-то смутившись, и пожала плечами. — Меня и воспитывали подпрограммы.
— Твоя мамашка была милашкой?
— А папочка — лапочкой. Они обновлялись каждую ночь. По крайней мере, так они мне сказали.
— Веселая у богатых жизнь, — заметил Энди. — У меня хоть родители были настоящими. В реальном времени и постоянные. Неудивительно, что ты не уверена в себе.
— Кто сказал, что я не уверена в себе? Он поймал ее за руку и пожал.
— Что ты чувствуешь?
То, что она почувствовала, потрясло Констанс. Дело не в том, что он был парнем. Это… Он выпустил ее руку.
— Вот видишь? Проведи анализ.
Констанс моргнула, вздохнула и заспешила за ним. Они добрались до противоположного окна. Как она и думала, экран демонстрировал вид обратной стороны. И, как и предсказывал Энди, здесь тоже был индустриальный пейзаж. По крайней мере тридцать видимых звезд окружало зеленое колечко полисов.
— Мне хочется увидеть небо, в котором нет людей, — сказал Энди.
Ей это желание показалось странным. Они заспорили, и спорили так долго, что стали деловыми партнерами.
Констанс сняла ячейку в захудалом секторе станции. Здесь была койка, вода, электроснабжение, коммуникационный вывод и больше, в общем, ничего. Энди приволок еще свой универсальный синтезатор, который уже давно обеспечивал его всем необходимым. Синтезатор собирал одежду и еду из молекул воздуха и любого хлама, которым его заполняли. Энди, как и прежде, целыми днями шатался по блошиным рынкам и барахолкам. С той только разницей, что теперь, если ему попадалось что-то интересное, Констанс показывала вещь подпрограмме своей матери. Находки Энди составляли примерно одну десятую от того, что вылавливала Констанс, мониторившая рынок, зато они почти всегда оказывались более любопытными. Конечно, случалось, что им доставалось только описание объекта в бизнес-карте. В таких случаях они при помощи синтезатора сами изготавливали образец и испытывали его или демонстрировали подпрограмме. Бывало, что подпрограмма консультировалась с реальной матерью Констанс, находившейся где-то за сотни миллионов километров от них — если судить по временному лагу
