В подвальчике "Союзпечать" на главной улице, где мама, в надежде отвлечь меня от сомнительных уличных похождений, покупала мне марки, всегда вертелись сметливые ребята моих лет, липли к посетителям магазина.
- Смотрите, выбор богаче, чем на витрине Что желаете? Флора, фауна, спорт, космос, живопись? Есть английские, испанские, австралийские...
Сделки заключались в соседнем подъезде, а зачастую прямо на глазах ворчащих для приличия продавцов. Меня всегда тянуло к коммерции. Самое трудное в любом деле - начало. К молодой женщине, задержавшей взгляд на витрине "Союзпечати", я подкатил довольно лихо.
- Марочками увлекаетесь? Какие предпочитаете?
Подействовала скорее угодливая интонация, чем качество моих марок. Из двух рублей выручки половину составила чистая прибыль. Через месяц я зарабатывал десять - пятнадцать рублей в день. Это существенно отличалось от маминой зарплаты. Не пугали прогулы и двойки в школе - коммерция того стоила. Рос доход, а с ним и пачка бумажек дома в тайнике.
Рыжих, мордатых, веснушчатых братьев-близнецов Леню и Аркадия Кацманов за глаза называли Кальсоны. Позволить себе звать их так я не мог - ростом не вышел. Однажды вертлявый Вадик задал явно провокационный вопрос:
- Дима, что ты думаешь о братцах? На цырлах перед ними ходишь?..
- Что? Кальсоны?! Да я...
Меня прервал мощный подзатыльник. Я отлетел к стене. Сзади с изумленно-возмущенными лицами стояли неслышно подошедшие Кацманы. Зрители довольно подхохатывали. Потом я бессильно плакал, уткнувшись в диванную подушку, получив вместо отобранного кляссера с марками синяк под глазом и приказ не появляться в "Союзпечати".
В кинотеатре шел незабвенный "Фантомас". Голова очереди к кассе упиралась в обескураживающую табличку "Билетов нет". Зато они в изобилии водились у шмыгающих по залу подростков. Простояв час, я взял максимум того, что давали в одни руки - четыре билета, "наварив" на них при продаже по рублю. Назавтра удалось занять очередь в пяти местах. Не хуже, чем на марках, и Кацманы не достанут.
Но безоблачного счастья не бывает. Вскоре появился Лепа - личность в районе знаменитая. Вечно навеселе, воспаленные щеки заросли белесой поросячей щетиной, после года отсидки за тунеядство он куда-то для вида устроился. Непонятно, когда он успевал трудиться,- ни одна выпивка или драка в районе без него не обходились.
- Ты все себе гребешь, цыпа, а дядя голодный ходит. Ты дай дяде, а то он, когда голодный, может и головку открутить,- Лепа цедил сквозь зубы, явно забавляясь.- Значит, процентик дяде - раз, касса у меня на мушке два, попадешься - от милиции отмажу - три.
Перспектива работать под покровительством Лепы победила жадность. Я пожал протянутую руку с двумя жирно наколотыми на пальцах перстнями.
- Ну, что - спрыснем знакомство? Давай башли.
Я с готовностью достал деньги. В ресторане Лепа выделил рубль швейцару, остальное положил себе в карман.
- Заметано, как в сейфе.
Официантка, не дожидаясь заказа, принесла бутылку водки и пару овощных салатов.
- Гоп-стоп, Дима, не проходите мимо,- Лепа поднял рюмку.- Веселей, начальник-начальник!
Первая рюмка пошла плохо. Я закашлялся, на глазах выступили слезы.
- Ну, ты, цыпа, пьешь, аж из глаз каплет! А вот так ее! - Лепа в един дух махнул рюмку и смачно захрустел салатом. Смутно помню, что произносил тосты, целовался с Лепой, клялся в вечной дружбе... Очнулся утром дома. Новый друг доставил меня домой, прислонил понадежнее, ткнул в кнопку звонка и сбежал по лестнице.
Утром мать кляла свою пропащую жизнь. Я, по ее мнению, был окончательным убоищем. Выпив не меньше ведра воды, я схватил портфель и выскочил на улицу. Портфель я оставил у Лепы - и вновь закрутилось "билетное дело". Ничто не предвещало беды, пока однажды ко мне не подошел невзрачный мужичонка средних лет.
- Есть парочка билетов, хлопец?
- По два рубля, хоть две парочки.
Я вытащил голубую полоску из кармана. В этот момент мужичонка цепко перехватил мою руку и поволок в кабинет администратора кинотеатра. В углу уже смирно сидел Лепа. Сновали взад-вперед люди. Немолодой капитан милиции закончил с Лепой, дал ему подписать какой-то листок и повернулся ко мне. Мой покровитель побрел из кабинета незнакомой шаркающей походкой, вовсе не похожей на его обычную нагловато-развязную поступь.
