– Как такое может быть?
Он вытянул вперед руки, гладкие, без морщин, живая упругая плоть.
– Нравится?
Она взяла его руку, теплую, молодую, настоящую. Поднесла к щеке. Залила ее слезами.
– Как?!
Она смотрела на его руки, гладкие, без единого изъяна.
– Так же, как у тебя.
Головокружение вернулось и стало еще сильнее. Казалось, что комната вращается вокруг нее. Его рука была такой гладкой, потому что ее рука также была гладкой. Именно поэтому все казалось таким странным. Это была ее рука, но она была такая новая. Она провела руками по своему телу, ощупывая места, где подсознательно боялась найти хирургические шрамы и опухоли, сокращала мышцы ног, дотронулась до ягодиц, потом до лица. Снова уставилась на свои руки.
– Этого не может быть.
– На это ушло тридцать лет. С телами оказалось проще, всего-то – выращиваются на веществе для органов. Но вот мозги… Загрузить сканы обратно в них – это оказалось проблемой. – Он постучал по своей голове. – Трудно сказать, работает ли это как нужно. Но я чувствую, что это я.
Он коснулся своей руки, живота.
– Это ты, – она тоже коснулась своих губ, ушей, глаз, шеи. – А это я, – она проглотила ком в горле. – Наверное.
Она воспользовалась его помощью, чтобы сесть. Она чувствовала себя бодрой, словно и не спала все это время. Ощущения были непередаваемыми. Она как заново родилась. Кожу покалывало. Это было просто восхитительно.
– Гретил?
Он нахмурил брови:
– Мы работаем над ней. Умерла пять лет назад. Оставила скан. Надеемся, что через год, максимум через два, вернем ее назад. Выращиваем тело так быстро, как можем.
Усилием воли она удержала отваливающуюся в изумлении челюсть.
– Стэн? Джейкоб?
– Они перестали жить в телах десять лет назад. – Итакдалее пожал плечами. – Дети. Им не терпится поговорить с тобой. Думаю, они попытаются тебя убедить оставить тело и присоединиться к ним. Большую часть времени они проводят вне мира в смешанном квантовом состоянии, друг с другом и с другими такими же. У меня от одной мысли о подобном бегут мурашки по коже. Это работа для следующего поколения, не так ли? Как бы ты ни старался, эти маленькие уродцы всегда на поколение тебя опережают.
Она опустила ступни с края кровати и ощупала пол. Это была плитка, может, даже мрамор. Каждый шов она чувствовала всей своей нервной системой – щекотка на грани оргазма. Она вцепилась в его руку, голова кружилась от наплыва забытого ощущения счастья.
– Я чувствую запах онсэна.
– Мы построили еще одни «Б и Б». Полностью в ретростиле. Лимпопо ждет нас. Обе Лимпопо, на самом деле.
На сей раз челюсть не удалось удержать.
– Обе?
– Многие на это смотрят с неодобрением. Но никто их не третирует по этому поводу. И только одна из них снисходит до общения со мной.
Она встала, позволив простыни соскользнуть вниз, и стояла так некоторое время, совершенно обнаженной. Чувствовала игру воздуха на своей коже. Ощущения настолько преисполняли ее, что она снова села, не отпуская его руки.
– Наслаждайся. Ты удивишься, насколько быстро привыкнешь ко всему хорошему. Очень трудно отвергать обычную жизнь. Все становится дефолтным, каким бы новым оно ни было.
Он открыл дверь и повел ее по коридору.
Они проходили мимо других людей, которые улыбались и приветствовали их, голоса выпевали всевозможные акценты. Некоторые выглядели знакомо, как более старые версии людей, которых она когда-то знала. Другие смотрелись более молодыми версиями. Она могла бы поклясться, что увидела Тэм, но невообразимо юную. Подросток. Кузина? Дочь? Тэм?
Они приостановились у тяжелой двери онсэна, покрытой соляной коркой. Толстые деревянные доски разносили ароматный, теплый воздух. Он обнял ее. Она обняла его.
– Добро пожаловать домой, – сказал он.
