Мать вынула ключи из сумки, несколько мгновений помедлила, но все-таки отдала их Аде.
– Я скоро.
Она быстро спустилась и пошла к машине. Вытащила пакеты и потащила их домой. У самой двери ее остановил странный глухой стук позади.
Ада обернулась и сквозь начавшуюся метель заметила у машин белую фигуру. Прищурилась: прямо на нее растерянно смотрела бледная, совершенно белая девочка. Испуганные светлые глаза, волосы почти сливаются по цвету с кожей. Девочка дрожала на холоде и следила взглядом за Адой. Сложила руки лодочкой, и странный стук повторился. Будто ударились два камня, подумала Адель и почувствовала, как по телу пробежал озноб. Кажется, старушка просила сказать ей, если… Но что сказать и как?
Позади запищал домофон, и дверь резко открылась, ударив Аду ручкой по спине.
– Не стойте на проходе, – рявкнула соседка. Она подозрительно посмотрела на Адель. – Вы к кому это?
– Я домой, – пискнула Ада. Женщина недовольно покачала головой.
– Стены уродуешь?
– Что?
– Смотри у меня. – Соседка прищурилась и, толкнув Адель, спустилась вниз. – Делать им нечего, лишь у подъезда ошиваются.
Ада подождала, пока женщина отойдет подальше, и подошла к машине, за которой видела девушку. На снегу отчетливо виднелись следы ног, но самой статуи не было.
– Испугалась, – заключила Ада. Вернулась к подъезду и опустила пакеты с едой. Вытащила из матерчатой сумки листок и ручку и размашисто написала: «Уважаемая Женщина с Мешочком! Ваша статуя здесь, неподалеку, прячется за машинами. Надеюсь, Вы ее найдете, она очень напугана. Удачи!» Она хотела приписать «Адель», но представила лицо матери, когда та увидит имя дочери, и не стала, а просто засунула бумажку между объявлениями о сдаче квартиры и рекламой пиццы.
Уже заходя в подъезд, Ада оглянулась и прислушалась, но на улице было тихо, только комья талого снега то и дело падали вниз. Адель покачала головой и поспешила наверх – мать, наверное, уже заждалась.
– Вот поэтому я и не хотела, чтобы ходила ты! – Мать так и не зашла в квартиру, стояла у двери.
– А почему ты?.. – начала Ада, но не договорила.
– Сколько можно? Давай живо в квартиру. – Мать повернула ключ и вошла в темный коридор, щелкнула выключателем. – И свет опять перегорел, вот нельзя было вкрутить лампочку?
Продолжая ворчать, она пошла на кухню. Ада забежала первой, вынула из холодильника пару бутербродов и понеслась в свою комнату.
– Я учиться, – пояснила она на ходу и захлопнула дверь.
– А салат с брокколи я для кого готовила? – донеслось с кухни.
Адель разложила на столе тетрадки, взялась за учебник и пробежалась глазами. Несколько минут она пыталась заставить себя вдумчиво читать, подкрепляя мотивацию бутербродами. Но когда они закончились, все-таки пришлось признать – не было никакого желания учиться. Она и так все это уже прекрасно знала; пустая формальность – пробежать глазами знакомые еще с детства формулы.
Ей было двенадцать, когда брат поступал на ВМК. Он тогда зубрил интегралы с производными, штудировал учебники по физике, а заодно и делился знаниями с вечно крутящейся около него Аделью. В его устах любая формула или закон превращались в увлекательную сказку. Задачи про сталкивающиеся и тут же испаряющиеся льдины, закорючки интегралов, изменяющие символы или даже превращающие их в цифры, – все это завораживало Аду, и она внимательно слушала, запоминала. Но вот только матери не важно, что она знает, главное, чтобы девочка занималась.
Адель схватила со спинки стула вязаную кофту, быстро пошла к входной двери и остановилась. Мать наверняка услышит и, если заметит, что Адель ускользнула из дома, начнет читать мораль. Ада стукнула кулаком по стене и тут же схватилась за ушибленную ладонь.
– Что же это такое? – грустно спросила она в пространство. Казалось, десяти лет не было, и она по-прежнему первоклашка, которую строгая мама не пускает гулять. – Она никогда не поймет, что я уже взрослая.
Все еще сжимая ушибленную руку, Ада вернулась в комнату. Бросила взгляд на стол.
– Нет уж, – буркнула она. Закрыла дверь комнаты на замок. Хотя бы это она смогла выбить у матери – чтобы не мешали учиться. Подошла к зеркалу и нахмурилась: в первую очередь – тапочки, нужно поискать в шкафу что-то более подходящее сезону. Улыбнулась своему отражению.
