…Теплоход минует устье Пахры - правого притока реки Москвы. Пахра давно облюбована ценителями природы. Каждому, кто на своей байдарке достигал стрелки этой чистой, с плавным течением реки, доводилось, вероятно, услышать местное предание. Оно повествует, как из близлежащих мячковских каменоломен добывали местный «мрамор» - плотный известняк. «Мрамор» этот и выбрал семнадцатилетний Дмитрий Иванович, когда в 1367 году приказал возвести первый каменный кремль на Москве. Вот откуда Москва-то белокаменной называться стала…
Поболе четырех с половиной тысяч подвод четыре месяца возили мячковский «мрамор» к московским холмам. На полста верст тянулись мужики со своими лошаденками. И вырос Кремль!
Он не дошел до нас: время и осады сделали свое дело. Зато предание живо. Да и сейчас в основании кремлевских кирпичных стен, возведенных через сто почти лет после кончины Дмитрия Донского, можно кое-где видеть белокаменные блоки. Кремль, выстроенный Дмитрием Ивановичем, честно выполнил свою роль в борьбе Москвы и ее союзников с иноземными поработителями…
Рать московского князя шла к Оке.
- Там пересмотрю полки и каждому полку поставлю воеводу, - говорил предводитель. «Звенит слава по всей земле Русской: в Москве кони ржут, трубы трубят в Коломне…» Как выразительны эти строки «Задонщины»!
28 августа, за одиннадцать дней до битвы, Дмитрий Иванович прибыл к назначенной им для сбора Коломне (по некоторым источникам, князь достиг Коломны еще 20-го числа).
Московскую дружину встречали за городской заставой.
Недалеко от Коломны в Москву-реку справа впадает Северка. Здесь-то, возле села Микульского (Никульского), русские воины с почестью встретили Дмитрия Ивановича, оттуда вместе - под все тот же немолчный звон колоколов - вступили в городские ворота, где во главе со своим пастырем их ожидал народ. Лицо полководца светилось торжественной радостью.
Коломну, ее воеводу Микулу Васильевича, отважного ратника, знал князь хорошо…
2. Трубите сбор, братья!
Какая война была праведнее сей?
Н. М. Карамзин
Коломна… На живописных берегах рек Москвы, Оки и Коломенки раскинулся этот один из стариннейших городов Северо-Восточной Руси. Если в старину Можайск открывал торговый путь по Москве-реке, то Коломна этот путь закрывала. Тут река Москва впадает в Оку. Становится понятной важная роль города: оживленного торгового посредника и ключевого укрепления Московской державы.
Ныне эта бывшая «сторожа», слившись со своим пригородом Голутвином, широко протянулась вдоль Москвы-реки, заречные луга которой ровно бегут вдаль, открывая вольные, зовущие просторы. А с двух других сторон Коломну омывает быстрая Ока и столь же неторопливая, как многие обмелевшие среднерусские реки, Коломенка. Город крупных промышленных предприятий, из коих по праву наиболее известен старейший в России тепловозостроительный завод, Коломна - в числе других семи городов Подмосковья - имеет более нем стотысячное население.
На страницы летописи Коломна попала всего через три десятилетия после возникновения Москвы. «В лето 6685 (по новому летосчислению 1177 г. - Ю. Т.) тоя же зимы поиде Всеволод на Глеба к Резаню с Ростовци и с Суздальци и со всею дружиною… и бывшем им у Коломны, прииде весть, оже Глеб шел Володимирю инем путем и воюет с Половци около Володимиря». Была Коломна, как повелось на Руси, обнесена земляным валом (остатки его уцелели). А затем выстроена была деревянная крепость. Дотла сожгли ее на исходе трагического декабря 1237 года «тьмочисленные» орды Батыя. Коломеицы, однако, оказали отчаянное сопротивление, они убили младшего сына самого Чингисхана, за что Батый особенно жестоко расправился с оставшимися в живых защитниками крепости.
Кровью, слезами пропитана здесь земля. А сколько крови, слез народных унесли в небытие воды речные… Несколько столетий жители Коломны «с превеликим мужеством и храбростью», как выразился летописец, отражали удары монголо-татарских полчищ. Древняя рукопись плачет слезами жен коломенских. При встрече дружины Дмитрия Ивановича народ молит: «Замкни, государь, князь великий, Оке-реке ворота, чтобы больше поганые татары к нам не ходили». И плачут женщины: «Уже ведь мужья наши от ратей устали!»
