— Устала?
— Мам, ты не представляешь, какая там грязь! Как там только люди живут?
— А как тебе будущая свекровь?
— Кошмар! Представляешь, разбудила меня с утра в воскресенье и стала при мне отрезать голову курице! Меня чуть не вырвало, а она потом еще заставила меня этот труп ощипывать! Я ей говорю: я этого не умею. А она мне: учись. Мама! Зачем мне этому учиться?
— Деревня! У них свои понятия.
— В гробу я видела такие понятия. Паша тоже хорош! Я ему говорю: «Я ничего не буду делать». А он мне: «Это мои родители. Ты должна их уважать». Нормально! Я никому ничего не должна. И еще говорит: «Ты слишком избалована. Я тебя перевоспитаю». Представляешь? Воспитатель нашелся…
— Жанночка, ты же сама его выбрала.
Елена Владимировна не торопилась. Пусть дочка самостоятельно дойдет до понимания ситуации.
— Я думала, что он, как наш папа. А он: «Ты должна». Еще не муж, а уже заставляет…
— Вот видишь? И зачем тебе это!?
— А что мне делать? Досидеться, чтобы вообще никто замуж не позвал?
— Что за ерунда! Сейчас и после тридцати не торопятся. Все карьеру делают.
— Те, что делают, те и не торопятся. А я хочу замуж. Домом и ребенком заниматься.
— Замуж выйти не напасть, как бы с мужем не пропасть, — наставительно сказала мать. — Хорошо, что ты сейчас увидела, какие у него замашки. А будет ребенок — вообще тебя затиранит. Мать его считает, что будущая невестка должна помогать. На огороде батрачить, кур ощипывать. А ты как думала? Это же село! Там работы невпроворот.
— Ну мы же в городе жить будем. У нас.
— Правильно. Потому он тебя замуж и зовет. Надоело небось в общежитии. Ему уже тридцать, а до сих пор на квартиру не заработал. Родители нищие — так на нас надеется. На нашу жилплощадь метит!
— Мне казалось, что он меня любит…
— Себя он любит! И своих родителей. Не стал же тебя перед матерью защищать. Мог же сказать ей, что ты городская, к сельской работе непривычная. Мы же его у нас ничего не заставляем делать.
— Не заставляем, — согласилась Жанна и задумалась. — Так ты считаешь, он из-за квартиры…
— А то! Ты вспомни, как он тут глазами по стенам шарит. Все примечает, что почем. И кто его знает, каким он станет мужем. Вот какой у него отец?
— Фу-у! Такой мужлан! Навозом от него несет. Самогон пьет. А выражается!..
— Ну? Поняла, в какую семью идешь? Будешь потом кур ощипывать и самогон выучишься с ними пить.
— Мама!
— А что? С кем поведешься… Это не шуточки. Шуточки уже закончились. Делай выводы.
— Какие?
— Жанна, ты иногда спрашиваешь, словно совсем дурочка. Ты замуж за Пашу хочешь?
— Я уже и не знаю.
— Что значит — не знаю? Да или нет?
Жанна поежилась под одеялом и обиженно посмотрела исподлобья на мать.
— Не-ет, — протянула она.
— Ну и слава богу, — кивнула головой Елена Владимировна и поцеловала дочку в лоб. — Спи и не волнуйся. Я все устрою.
Паша еще некоторое время приходил к ним. Вел себя, как полагается будущему зятю. Мысленно он уже жил в этой квартире. Потом, отметив резкую перемену в поведении невесты, немного присмирел. Уже не командовал и не наставлял ее. Жанна стала отдаляться от него, отказывалась от встреч. Уже одно это должно было его насторожить, но Павел особой чуткостью не отличался. Он не нашел ничего лучшего, как упрекать Жанну и высказывать ей новые претензии. Но это уже не имело значения. Потому что Дима позвонил.
Дочка по своему недомыслию даже не отреагировала должным образом. Елена Владимировна хотела было ее урезонить, но остереглась — пусть идет как идет. Привычная холодность Жанны менее подозрительна, чем внезапный интерес. Правда, она сказала Диме, что Жанна его любит, а та не проявляет никаких признаков страсти. Ну пусть считает, что она на него обижается.
На второй его звонок ответила сама Елена Владимировна и сразу начала щебетать:
— Димочка? Как я рада! Жанночка? Дома. Душ принимает. Да. Все хорошо. Правда, она сама не своя после твоего звонка, — понизила она голос. — А знаешь что? Приходи к нам сегодня на ужин. У нас чахохбили и плов. Будем рады. Придешь? Прекрасно! Ждем. Непременно!
— Мам, — возникла на пороге Жанна, — что я слышу? Чахохбили? Для кого это?
