уже начала терять силы, но в какое-то мгновение нащупала ручку
нижнего ящика стола, рывком открыла его, схватила запасной
картридж от ксерокса и, не задумываясь, сбоку ударила директора
картриджем по голове.
Картинка была, как в «Крепком орешке-2»9, когда Брюс
Виллис, придавленный к земле вдвое тяжелым, чем он, врагом-
террористом, нащупывает острую сосульку и втыкает ее врагу в
глаз. Слава богу, в глаз директору не попала, да и картридж был
не тяжелый и упакован в тонкую пленку, но его острый край
рассек скулу Якова Михайловича, который взвыл от боли и,
обмякая, повалился набок. Ольга вывернулась из-под директора,
вскочила на ноги и ударила директора сверху по голове еще раз,
уже держа свое оружие двумя руками. Пластмассовый корпус
картриджа и его упаковка треснули, из картриджа черным
взрывным облаком вырвался чернильный порошок. И директор
уже не выл, а визжал от боли, ядовитая пыль попала ему в глаза.
Яков Михайлович пытался встать на ноги, одной рукой закрывая
лицо, нестерпимо горящее от жгучего порошка, второй – опираясь
на стену, оставляя при этом на ней красно-черные знаки, похожие
на иероглифы.
- Сука, сука, убью, блядь! - орал директор, пытаясь протереть
глаза и, рисуя абстрактные черные узоры теперь уже на своем
лице.
Ольга не мешкала. Досматривать, что же еще нарисует
обезумевший от боли директор, она не хотела. Своим ключом она
открыла запертую директором дверь и бегом выбежала на улицу.
Ей повезло быстро поймать такси. Помогать Якову Михайловичу
и вызывать скорую для него не стала. Дома выбросила порванную
по шву и безнадежно испорченную черным цветом юбку. Отмыть
9 Фильм режиссера Уолтера Уэджера
47
руки от порошка ксерокса не удавалось целую неделю.
Жаловаться родителям и, тем более заявлять в милицию также не
стала. Заявление об увольнении послала заказным письмом.
В милицию пожаловался Яков Михайлович.
Ольга уже месяц отработала на новом рабочем месте, когда
получила повестку.
Пожилой и чем-то похожий на Ольгиного отца следователь,
внимательно выслушал и тщательно записал рассказ Ольги о
концовке ее последнего рабочего дня в фирме Якова Михай-
ловича.
– Сволочь старая – ваш директор, – подвел итог следователь,
наблюдая за тем, как Ольга подписывает протокол допроса. – Но
вы тоже хороши, Ольга Анатольевна. Почему не написали на него
заявление о попытке изнасилования? Не сняли побои в больнице.
Юбку выбросили. Понимаю, что молодая, неопытная, у меня дочь
твоего возраста.
Следователь перешел на «ты»:
– Не надо было тебе надеяться, что директор поведет себя как
джентльмен.
Следователь продиктовал Ольге заявление на директора, по-
советовал сходить к какому-нибудь знакомому врачу. Или к
незнакомому, но за деньги готовому, задним числом оформить
справку о нанесении побоев.
– Надеюсь, что мы с тобой больше не увидимся. Думаю, что я
сумею закрыть это дело, – сказал следователь, прощаясь с Ольгой.
Он оказался прав только наполовину. Когда ее вызвали на
допрос вторично, следователь уже был другой, помоложе, почти
ровесник нашей героини. Он поначалу не проявил никакого
сочувствия к бедной девушке, объявил, что она подозревается в
нанесении вреда здоровью средней тяжести, порче имущества на
31 тысячу 718 рублей, включая сломанный картридж и носки
Якова Михайловича, а также в организации разбойного
нападения. Оказывается, бывший Ольгин директор уже неделю
лежит в больнице, его избили трое крепких молодых людей,
забрали у него золотые часы и бумажник, как они сказали, «в
качестве компенсации за моральный вред, причиненный
женщинам его фирмы».
48
– Я-то здесь причем, я Якова Михайловича уже два месяца не
видела, – Ольга заплакала.
Следователь налил ей стакан воды и начал задавать вопросы,
на которые Ольга уже отвечала месяц назад. Пока он записывал
Ольгины показания, сердце его, казалось, смягчилось:
– Поймите меня правильно. Я человек подчиненный. Наш
начальник имеет какие-то связи с вашим Яковом Михайловичем,
по-моему, дом строит при его помощи. Мне приказано довести
дело до суда, поэтому и предыдущего следователя отстранили. Не
буду делать, что сказали, отстранят и меня. Я советую вам, пока
