Райан будто и не замечает шума.
– И все же лучше иди с девочками. Так безопаснее. – Он подливает еще сиропа к своим блинам.
– Ты слишком беспокоишься. Как будто тебе лет пятьдесят.
Он не поднимает взгляда от тарелки, и я понимаю, что сейчас ляпнула. Я знаю, Райан не нарочно ведет себя именно так. Он бы и хотел быть беззаботным студентом, как его ровесники, но вынужден заботиться об отце. Думаю, такой была бы и моя жизнь, если бы моя мать не умерла. Я бы стала официальным опекуном пьяной, накачанной таблетками матери.
Я пинаю его под столом.
– Эй, я не то имела в виду. Мне нравится твоя ответственность. Я просто пошутила.
Отложив вилку, он поднимает глаза на меня. Я знаю этот взгляд. И я знаю, что мне не понравится то, что он сейчас скажет.
4
– У меня плохие новости. Я собирался подождать, пока мы позавтракаем, но лучше скажу сейчас. Мой отец… – Райан делает паузу, пока официант убирает соседний столик. Когда тот уходит, он продолжает: – Ночью папу увезли в больницу.
– Почему? Что случилось? – Я нервно сглатываю, а мои коленки продолжают дрожать.
Прежде чем он успевает ответить, ребенок из кабинки за моей спиной начинает жутко шуметь, безостановочно стуча по сиденью и крича еще громче, чем раньше. Это невыносимо. Здесь ужасно шумно, а мне так нужна сейчас тишина.
Развернувшись, я сверлю взглядом его родителей, но те будто и не замечают мучительных звуков, которые испускает их чадо.
– Какого черта? Вы не можете его утихомирить? Серьезно, вы что, глухие?
Она глядят на меня как на грубиянку. Я отворачиваюсь, а Райан, покраснев от смущения, старается не встречаться с нашими соседями взглядом. Все это время ребенок продолжает орать.
– Давай просто уйдем. Я подожду тебя в машине. – Я встаю и, не дожидаясь его, гневно выхожу на улицу. Я очень стараюсь не разрыдаться. Не могу смириться с болезнью Фрэнка. Не могу справиться со всем плохим, что с ним происходит. Он моя семья. Он и Райан – это все, что у меня есть. Они единственные люди в мире, которым небезразлично мое существование.
Я делаю несколько глубоких вдохов и вытираю навернувшиеся на глаза слезы. Райан встречает меня у машины и открывает дверцы.
– У меня начинается чертова аллергия от этих вездесущих деревьев. – Я наклоняюсь и беру салфетку из коробки под сиденьем. – Боже, ты видел этого ребенка? Что у него за родители?
Райан не отвечает. На протяжении всей обратной дороги к кампусу он молчит. Хотелось бы мне, чтобы он просто рассказал про Фрэнка и покончил с этим. Его молчание только нагнетает обстановку.
– Хочешь где-нибудь посидеть? – спрашивает он, когда мы приезжаем в кампус.
– Да, но давай на свежем воздухе.
Такое ощущение, что меня вот-вот стошнит блинчиками, которые я только что съела. Поэтому-то у меня и нет ни малейшего желания возвращаться в этот холл с его старым, заплесневелым запахом.
Я увожу Райана на открытую лужайку посреди кампуса, и мы устраиваемся на одной из скамеек под раскидистым дубом. Стоит прекрасное позднее летнее утро. Духота сменилась легким освежающим ветерком, будто осень решила слегка задержаться перед тем, как окончательно заявить о своих правах.
– Насколько все плохо? Он умрет? – выпаливаю я. С моей стороны очень эгоистично говорить так о Фрэнке. Мне ведь известно, это Райану в последнюю очередь хочется говорить или даже думать об этом. Но я ненавижу плохие новости и предпочитаю, чтобы их сообщали как можно быстрее. Это как мгновенно оторвать пластырь, а не медленно его отклеивать.
– Нет, ничего такого. У него закружилась голова, и он упал, когда пошел ночью в ванную. Без коляски.
– Тогда почему он в больнице?
– Неудачное падение. Ушиб ребра и трещина в руке. – Райан глубоко вздыхает и выпаливает: – Врачи говорят, что болезнь прогрессирует быстрее, чем ожидалось. К тому же у него есть и другие проблемы со здоровьем, а склероз только все усугубляет.
– Не понимаю. Что ты этим пытаешься сказать? Прогноз неблагоприятный?
– Сегодня и завтра они сделают несколько анализов. Им нужно лучше все изучить. Его продержат в больнице как минимум до завтрашнего полудня.
У меня складывается впечатление, что Райан что-то скрывает. Он всегда волнуется за своего отца, но сейчас выглядит еще более взвинченным, чем обычно. У меня нет слов. Я абсолютно не умею утешать людей. Наверное, потому что никто никогда не утешал меня.
