Он с шумом выдохнул, приходя в себя. Потом осторожно, чтобы не разбудить и, не дай боги, не испугать жену, за несколько мгновений освободился от одежды и лег рядом.
*****
Видимо, браслеты солнц связали нас сильнее, чем мне хотелось бы. Насильно отрезав от одного мужчины, с удвоенной силой привязав меня к могучему князю. Мне снились сны. Реальные. Почти как жизнь. В них мое тело пылало в бешеном пожаре, утолить который было под силу лишь ему. Синеглазому князю. Моему мужу. Я боялась этого, оттягивая неизбежное, память все еще хранила сталь холодных серых глаз мужчины из прошлой жизни, так и не ставшего моим. Но сила ритуала крови и неизбежности наступала, сминая страх, и я наконец решилась. Будь что будет, думала я, решительно пересекая порог его покоев. Поежившись от внезапного холода, резко откинула шелковое покрывало на широкой кровати в покоях мужа. В конце концов, почему я должна мерзнуть ночами, сгорать от страсти и бороться с тем, чего хочу больше всего на свете. Рассудительная Я устала бороться со страстью, которая жидким огнем бежит по моим венам, имя которому Кай Оттара.
Непоседливый яркий зайчик ласково коснулся моего лица, прогоняя негу сна. Было непривычно хорошо и легко. Я зажмурилась, когда солнечный паршивец прошелся по моим векам, и блаженно потянулась, открыла глаза и… встретилась взглядом с полыхающими синим пламенем глазами. Князь лежал на боку, оперев голову на руку. Громадный, как сизая скала, охраняющая Оттару, притягательный, как воздух, и манящий, как море в жаркий полдень.
— С пробуждением, княгиня — хриплым, чарующим голосом произнес он — Выспалась?
Не в силах удержаться, моя рука заскользила по его груди. Он замер, казалось, забыв, как дышать.
— Княгиня, не играй со мной. — попросил он, перехватывая мою руку, и поднес к губам. Жаркие губы прошлись по моему запястью. И последние барьеры рухнули.
Еще не любовь, но уже близко, мой князь. Мы с тобой ходим по краю, по самой кромке.
— Кто сказал, что я играю, — выдохнула я.
Мои глаза не успевают уловить его движение, но он всей массой нависает надо мной.
— Если хочешь меня остановить, лучше сделай это сейчас, Луноликая, потом будет поздно.
Желание осязаемой волной окутывает его тело, ярким огнем пылая в глазах. Черные зрачки расширены настолько, что голубая радужка исчезла бесследно. Животный голод плескался в воздухе, заставляя меня дрожать от желания. И у него достает силы воли, наплевав на все, дать мне последний шанс, чтобы быть уверенным в моей доброй воле. Я знаю, стоит мне произнести НЕТ, и он уйдет. Ему хватит силы воли. Пока. Пока я не сказала ДА.
Вместо слов мои руки обвивают его за шею, притягивая к себе, а губы дарят поцелуй. Даааа… шепчу я, захлебываясь во взрывной волне его ответной ласки. Плотина цивилизованности и сдержанности князя рухнула под цунами выплеснувшейся на поверхность страсти. Сильные мускулистые руки находят самые потаенные места на моем теле, заставляя крики страсти срываться с губ. На смену рукам приходят губы, и яростный стон, больше похожий на рык вырывается из его губ.
— Кай…. — полустон, полувздох срывается с моих губ, когда он медленно входит в меня. Большой, горячий и твердый как камень. Мгновенная боль, которая тут же сменяется жаркой волной удовольствия, и я успеваю уловить удивление в его глазах, которые тут же затянуло омутом страсти.
Отброшены в сторону и канули в лету моя нерешительность и осторожность князя.
Мы больше не в силах себя контролировать. Ни он, ни я. Его движения убыстряются, и он все более яростно вонзается в меня. И я кричу. От наплыва эмоций, которые мощной волною пронзают меня. Потому что не могу иначе. Не кричать в этот момент для меня все равно что не дышать.
— Стелла, — рыча, выдохнул он за мгновение до того как наслаждение миллиардами ярких оргазмов взорвало нас, и я познала рай на земле.
*****
Баронесса Маринталь находилась в состоянии неконтролируемого бешенства. Фурией носилась она по своим покоям, с разметавшимися по точеным плечам длинными, темными волосами, сверкая бледно-голубыми глазами. Личная камеристка ее милости со сноровкой, оттачиваемой годами, и непроницаемым выражением лица ловко увернулась от прицельно брошенного в дверь блюда из безумно дорогого соррского фарфора, не расплескав при этом при одной капли любимого травяного чая госпожи.
