Ввысь к небесам - страница 31
Тогда же митрополит Киевский Максим, испытывая в городе притеснения от татар, переселяется со своим клиром во Владимир. Молясь в своей келье, он видел необыкновенно яркий свет, в котором ему явилась Пречистая Дева Мария. Она подала митрополиту омофор (покров) и сказала: «Раб мой Максим, хорошо ты сделал, придя в сей град». Когда потрясенный митрополит пришел в себя, в келье никого не было, но омофор Пречистой Матери Божией был в его руках. Весть об этом чуде мгновенно облетела Русскую землю. Всегда на Святой Руси высоко почитали Божию Матерь. И новое подтверждение Ее предстательства (заступничества) за землю Русскую воодушевляло людей.
>Святой благоверный князь Даниил Московский. Икона. Конец XVII — начало XVIII вв.
Русь не могла не видеть, что Промыслом Божиим власть в России переходит в руки московского князя. Особенно усилило Москву решение переяславль-залесского князя Иоанна Димитриевича передать свою землю во владение князю Даниилу.
Во времена Иоанна IV Грозного купец из Коломны плыл в лодке с товарами к Москве. В пути сын его так занемог, что уже не думали о его выздоровлении. Как раз причалили у церкви, где почивали мощи князя. Купец на своих руках внес сына в церковь, приложился к мощам князя Даниила, приложил сына, просил служить молебен о здравии. Сын, уже находившийся в беспамятстве, как бы пробудившись ото сна, стал здоров.
Почему же Русь поверила в Даниила? Народ зорок, он видит все: и то, как князь ведет себя в жизни, набожен ли, как обращается со слугами, воинами, боярами, справедлив ли, каков он в семье. Святой князь не услаждался властолюбием, не искал почестей. Он в полном смысле был Божий слуга, раб Христов и одновременно строгий и любящий отец Великого княжества Московского.
Знаменательным было празднование Тысячелетия Крещения Руси (1988). Именно Свято-Данилов монастырь был первым монастырем, возрожденным после тяжких лет большевистских гонений на Церковь. Это не случайно, промыслительно. Князь Даниил собирал Москву, вот и снова, через семьсот почти лет, его святое имя понадобилось для возрождения Москвы, а значит, и России.
Вообще история Данилова монастыря — особая страница светской и церковной истории. Сын князя Даниила Иоанн, прозванный «Калита» (древнерусское слово, означающее «кошелек»), такой же, как и отец, собиратель Руси, желая увеличить значение Данилова монастыря, перевел его на княжеский двор в Кремль, а прежние постройки передал во владение Свято-Спасскому монастырю. Оба эти монастыря стоят через Москву-реку, друг против друга, и ныне, слава Богу, оба возрождены и сияют во всем своем благолепии.
Но в те трудные для Руси времена первый Данилов монастырь обнищал, пришел в упадок. Казалось, и след его затерялся. Стояла только церковь во имя святого Даниила Столпника. Место называлось сельцо Даниловское. От центра Москвы оно было далеко, но от Бога близко.
Великий князь Иоанн Васильевич ехал со свитой мимо Даниловского. Вдруг у одного знатного юноши, который немного отстал от остальных, на ровном месте споткнулся конь. Внезапно появился человек в богатой одежде. Юноша испугался, но незнакомец успокоил его, говоря:
— Не бойся меня, ибо я христианин, господин сего места. Имя мое — князь Даниил Московский. По Божию изволению положен я здесь, на сем месте. Иди к великому князю Иоанну и скажи ему от меня: «Зачем же ты меня предал забвению?» Но если он забыл меня, то Бог мой не забывал меня никогда.
Юноша догнал князя. Тот увидел, что юноша взволнован и бледен.
— Ты почему в таком трепете? Почему отстал?
Юноша рассказал о встрече с давно почившим московским князем. Князь Иоанн Васильевич с того дня положил петь молебны и панихиды в память о своих предках и о князе Данииле.
Теперь уже через сельцо Даниловское ехал великий князь Василий Иоаннович. Его сопровождал князь Иоанн Михайлович Шуйский. Они остановились на краткий отдых. Решили ехать дальше. Отдыхали они около церкви святого Даниила. Около нее лежал большой камень. Князь Шуйский подвел к камню коня, наступил на камень ногой, чтобы удобнее сесть в седло. Здесь же был простой крестьянин, пришедший посмотреть на господ. Он не выдержал и сказал Шуйскому:
