— Я тебя понимаю, мама, — пробормотала она. В некотором роде было приятно думать, что ее мать, возможно, получала что-то в уплату за все годы самопожертвования.
Она поставила фотографию на тумбочку и выключила свет. Лежа в темноте, она пыталась вымолить себе сон, снова воображая свою жизнь в реальном мире, когда все здесь уладится. Но какие бы уловки она ни предпринимала, расслабиться не удавалось. Она не могла найти удобного положения для своего беспокойного тела, снова и снова ворочаясь с бока на бок. Это становилось невыносимо. Был только один способ обрести хоть какой-то покой. Наконец она откинула одеяла и встала. Минутой позже Вероника оказалась у двери перед лестницей на мансарду, размышляя, не потеряла ли она окончательно разум. Она расправила плечи. Нужно выбросить из головы Купера Блэкстока раз и навсегда. Тогда, может, появятся какие-то мысли, как снова взять свою жизнь под контроль.
Но она будет умнее своей мамы. Она будет действовать тем же способом, что и Купер. Они могут использовать друг друга, чтобы утолить свое взаимное желание, но ее сердце останется нетронутым.
Вероника бесшумно отворила дверь и на цыпочках поднялась по ступенькам.
Сквозь морозные узоры на окне просачивался тусклый лунный свет. Под кипой одеял и пикейным покрывалом различались очертания большого тела Купа. Вероника быстро прошла через комнату и, приподняв одеяла, скользнула в постель, к нему под бок.
Его неподвижное тело излучало тепло, подобно мощному горнилу. Вероника уютно пристроилась около него и подумала о том, как Куп станет ее соблазнять, пока она еще будет спать, и как она проснется уже полностью «на взводе». Вероника улыбнулась в темноту.
Она могла это сделать.
Вероника придвинулась ближе и поцеловала его в грудь. Потом провела рукой по твердым мышцам живота вниз, к бедрам. Она облизнула губы и обхватила пальцами его фаллос.
Он был тверд, как скала, и совершенно прям.
«Погоди-ка». Она подняла голову от его груди, напрягая зрение, пытаясь разглядеть его лицо.
— Так ты не спишь.
— Не сплю, Душистый Горошек, — низким голосом прохрипел Куп в темноте. — Тринадцать лет сбросить не так просто. Солдат приучается чутко спать и никогда не позволит незаметно подкрасться к себе. — Он обхватил ее руку своей широкой теплой ладонью, подсказывая, какой ритм ему больше приятен. — О Боже! — судорожно вздохнул он, когда Вероника крепче сомкнула пальцы. — Можешь подкрадываться ко мне в любое время, когда тебе захочется. — Рука его затем быстро переместилась к Веронике на затылок, укачивая ладонью ее голову. Он повернулся, чтобы поцеловать ее.
Она-то думала, что может обойтись без него и… без этого. Но ее самоотречение будто превратилось в летучую взрывоопасную смесь, а его поцелуй стал искрой, приведшей обоих в огненное царство. С жадным рокотом, нарождающимся в где-то в горле, Вероника отпустила мужскую плоть и двумя руками обхватила Купа за шею, возвращая ему поцелуй, вдохнув в него всю страсть, что только имела.
В течение нескольких долгих минут в комнате был слышен единственный звук — влажное хлюпанье их медленных, захватывающих поцелуев. Наконец Куп слегка поднял голову.
— О Боже, — проговорил он, пристально глядя на Веронику, — мне так тебя недоставало. Нет никого на свете вкуснее тебя, Ронни. Ни у кого нет таких сладких губ.
Его слова повергли ее в трепет и вызвали легкое беспокойство, угрожавшее впустить в сковавшую ее страсть ледяной ручеек реальности. Вероника на секунду вырвалась из пут забвения и напомнила себе о своей клятве, чтобы защитить себя. Но Куп отвел от ее щеки прядку волос и пролил ей на лицо целый дождь поцелуев. Его другая рука расстегнула пуговицы на ее пижаме и пробудила соски, оставив их воспрянувшими, прежде чем проникнуть под эластичный пояс.
Его пальцы спустились ниже и погрузились между ног, плавно скользя взад-вперед и легонько пощипывая.
— Ага, — заворчал Куп, когда Вероника застонала, и продолжил трогать ее всеми способами, мастерски наращивая ее ощущения. — Так, хорошо. Еще. Мне нравится это слышать.
Ее прерывистое дыхание все учащалось. В стремлении приблизить желанное облегчение она не могла сдерживать натужные звуки, рвущиеся из горла. Она подняла глаза на Купа, его раскрасневшаяся кожа на скулах была заметна даже впотьмах. Его брови сдвинулись у переносицы, пока он следил за приближением ее оргазма.
