— Возможно, я делаю из мухи слона. — Куп на полной скорости выскочил на Коммершл-стрит и направил машину к центру города.
— Но ты ведь так не думаешь? — спросил сидевший рядом Эдди.
— Да, не думаю. — Куп взглянул на брата. — Ронни никогда не стесняется сказать мне в лицо, что я мешок с дерьмом, когда она обо мне так думает. Представляю, что она может ляпнуть, если узнает правду о Пиви. Как снег на голову. От одной этой мысли у меня кишки выворачивает наизнанку.
— Вряд ли она узнает. Шансы ничтожно малы. Ты так не думаешь?
— Их почти не существует, — сказал Куп. Но искорки, вспыхивая в сознании, продолжали слать по нервным стволам предупреждение, что сейчас он должен быть там.
Занятый этими мыслями, Куп потерял бдительность. Он вдруг спохватился, что совсем забыл о безопасности Эдди.
— Боже праведный! Тебе нельзя появляться здесь. Если тебя увидят в городе среди бела дня, они отволокут тебя в тюрьму, не успеем мы и глазом моргнуть. Это в лучшем случае, а в худшем копы начнут в тебя стрелять и потом уже задавать вопросы.
— Я не думаю, — криво усмехнулся Эдди, — что мы должны так уж сильно беспокоиться по поводу копов. Вряд ли кто-то стал бы приравнивать полицейское управление Фоссила к центральному бюро «СУОТ». Но если нас все-таки остановят, мы сообщим им правду. Скажем, что я иду в участок добровольно сдаться.
Куп пристально посмотрел на брата.
— Ты серьезно?
— Да. И вообще с самого начала не нужно было убегать. Это совершенно неоправданная глупость, импульсивный поступок. Несмотря на то что все те ночи я мучительно изобретал, как увезти Лиззи, я понимаю, об этом не может быть и речи. А теперь пришло время шагнуть навстречу трудностям, никуда не денешься. Как только мы убедимся, что с Вероникой все в порядке, едем в участок. Посмотрим, можно ли как-то выправить положение.
— Все эти годы у меня в голове крутился устоявшийся образ, но ты и впрямь больше не ребенок, не правда ли? — медленно проговорил Куп. По идее он не должен был видеть в этом какое-то большое откровение. Умом он и раньше понимал, что его сводный брат давно уже вырос. И все же, несмотря на готовность Эдди держать ответ, на эмоциональном уровне Куп испытывал именно это ощущение прозрения.
— Я уверен, это производит ошеломляющее впечатление, учитывая мое поведение до недавних пор, — иронически сказал Эдди. — Но по правде говоря, я перестал быть ребенком со дня моего появления на свет.
Куп вдруг осознал смысл всех тех упущенных лет.
— Я был тебе не слишком хорошим братом, — медленно проговорил он. — Мне очень жаль.
Эдди повернулся и с удивлением посмотрел на него.
— Что? Черт побери, с чего ты взял?
— Я не был с тобой… меня не было поблизости, тогда как ты нуждался во мне.
— Да брось ты. — Эдди пожал плечами. — Мы уже закрыли эту тему. Кроме того, мы виделись.
— Да, когда ты по рабочим делам бывал в моих краях. — Куп задумался на мгновение. — Это своего рода ирония, что я воспринимал тебя как вечного ребенка. Я зациклился на этой мысли. Мне самому нужно было повзрослеть и покончить с этим. Я провел столько лет вдали, чтобы мама не навязывала мне свое мнение и не диктовала, что делать! Это мешало мне возвратиться назад и общаться с тобой. Боже мой, никогда бы не подумал, что из-за моих чувств к ней, даже спустя много лет после ее смерти, я мог отвратить от себя… — Он безжалостно пресек этот катарсис. Заводить праздный разговор о том, как он еще и напортачил с Вероникой, сейчас было непозволительно. Ни к чему подбирать последние крупицы уже исчерпавшего себя вопроса. Поэтому Куп сосредоточился на вещах, которые он мог контролировать. — Впрочем, я должен сказать тебе, что за время пребывания в Фоссиле я понял кое-что. Это мое упущение, что я так долго был выключен из твоей жизни. — Остановившись у светофора на красный свет, Куп посмотрел на брата. — Но я даю тебе слово, что с прошлым покончено, — сказал он, встретив пристальный взгляд Эдди. — Отныне я намерен быть здесь и гораздо больше времени проводить с тобой. И с Лиззи, с кем я был чертовски рад познакомиться. — Купер заулыбался во весь рот. — Эта маленькая сердцеедка — такая услада для души!
