1) слова только русские: лошадь, крестьянин, хороший, бросать (и все последующие, см. пункты 2,3,4);
2) слова, общие для восточнославянских языков: сорок, девяносто, семья, белка, собака, ковш, дешевый (и все последующие, см. пункты 3, 4);
3) слова, общие для всех славянских языков (для общеславянского основного словарного фонда): голова, дом, белый, кидать (и все последующие, см. пункт 4);
4) слова, общие для славянских языков и языков других индоевропейских групп: я, ты, кто, тот; два, три, пять, десять, сто; мать, брат, сестра, жена, муж; огонь, небо, волк.
Следовательно, такие слова, как я, два, мать, огонь, – и общеиндоевропейские, и общеславянские, и общевосточнославянские, и общерусские.
Такие, как голова, белый, кидать, –общеславянские, общевосточнославянские, общерусские, но не общеиндоевропейские (ср. лат. caput, нем. Kopf, франц. tẽte, англ. head — «голова»; лат. albus, нем. weiβ, франц. blanc, англ. white – «белый» и т. п.).
Такие слова, как сорок, белка, собака, – только восточнославянские (ср. болг. четиредесять, чешск. ctyricet, польск. czterdzesci; болг. катерица, чешск. veverka, польск. wiewiorka и т. п.).
Такие же слова, как лошадь, крестьянин, хороший, бросать, – только русские (ср. укр. кiнь, селянин, гарний, кидати и т. п.).
Интересно отметить, что не все диалекты данного языка имеют тот же состав слов, называющих те же явления, что и общелитературный национальный язык. Так, во многих северных русских диалектах белку зовут векшей, а лошадь конем; а в южных волка – бирюком (из тюркских языков)[ 204 ].
На примере разных славянских названий «белки» видно, как в одних языках старое общеславянское название сохранено (чешск. veverka, польск. wiewiorka), в других же утрачено и заменено другим (болг. катерица, русск. белка)[ 205 ].
Из положения об устойчивости и сохранности основного словарного фонда не следует делать вывод о том, что основной словарный фонд – это древнейшие слова в языке, сохранившиеся от доисторических времен и общие для всех языков данной языковой семьи. Наряду с древнейшими словами, сохранившимися в основном словарном фонде: мать, брат; я, ты; два, пять;волк, огонь, небо и т. п., очень многие слова исчезли (например, вира – «штрафная уплата», гридница – «парадная комната», неизвестные нам названия «медведя», «змеи») или стали достоянием диалектов (например, ятры – «жена брата», орать – «пахать», векша – «белка») или особых стилистических пластов словарного состава (очи – «глаза», секира – «топор», тризна – «поминальный пир» и т. п.).
Бывает и так, что в прямом значении слово не сохраняется в основном словарном фонде, а в переносных значениях или в составе производных слов надолго удерживается, правда, чаще в словарном составе, чем в основном словарном фонде, например: ни зги не видно [из стьга – «дорога», ср. южновеликорусское стежка, а также стежок, стегать (одеяло) и т. п.], заочное и неологизм «очное обучение» (от око – «глаз»), перстень, наперсток (от перст – «палец»), чревоугодие (от чрево – «живот»), чай (повелительная форма от чаяти – чай), или в особых терминах: стопа (древнерусское «шаг»), чин (древнерусское «порядок», «время», «пора»). Иногда старые слова или их формы «застывают» в собственных именах, которые, как было указано выше (см. § 7), могут сохраняться очень долго, например в топонимических названиях: Истобки в Черниговской обл. Украины старое уменьшительное от истъба – «изба» (соответствует современному избенки), Волоколамск, Вышний Волочок (от волок – «пространство между судоходными реками, по которому проволакивались товары»), наволоки – «поемный луг» (ср. пристань на Волге Наволоки); в ономастике: Десницкий (древнерусское и старославянское десница – «правая рука»), Киндяков (диалектное киндяк – «красный кумач», «бумажная набойчатая ткань», Котошихин), Кокошкин (древнерусское кокошъ – «курица–наседка», ср. укр. кокош – «петух»), Студенецкий (древнерусское студенъць – «колодец»), Твердовский (древнерусское твердь – «укрепленное место, крепость»).
Все прочие слова вместе с основными образуют словарный состав языка.
