Введение в теоретическую лингвистику - страница 166

В греческом и латинском языках существительные (так же как местоимения и прилагательные) классифицировались авторами традиционных грамматик в соответствии с теми или иными парадигмами склонения по словоизменительным категориям падежа и числа. Употребленные нами термины — «словоизменение», «падеж» и «склонение» (слово «парадигма» означало просто «образец» или «модель»; ср. § 1.2.3) — лишний раз подтверждают то значение, которое всегда придавалось традиционной грамматикой категории падежа при определении и классификации существительных. Латинское слово casus (и то греческое слово, переводом которого является это латинское) означает падение или отклонение. Какова бы ни была точная история метафорического происхождения научного смысла этого термина в грамматической теории (по этому поводу ведутся еще некоторые споры), ясно, что варьирование форм лексемы в соответствии с синтаксисом языка рассматривалось как отклонение от ее нормальной «прямой» формы (ср. § 1.2.5; о понятии «лексемы» см. § 5.4.4). Термины «словоизменение» («флексия») и «склонение» объясняются с помощью той же самой метафоры. Слово «падеж» получило более конкретный смысл у стоиков; именно этот смысл оно и имеет с тех пор в грамматической терминологии (ср. § 1.2.5). Падеж считался самой важной из словоизменительных категорий существительного, подобно тому как время считалось самой важной словоизменительной категорией глагола. Примечательно, что смысл термина «падеж» (первоначально более или менее синонимичного тому, что позднее было названо «словоизменением» или «флексией») был сужен до одной конкретной словоизменительной категории. Причина этого, видимо, кроется в том, что большинство других категорий — род, число, время, лицо и т. д. — могли быть связаны с принципом семантической классификации. Хотя каждый падеж существительного получил ярлык, указывающий по крайней мере на одну из его главных семантических функций (например: «датив» — падеж, ассоциировавшийся с понятием «давать», «аблатив» — падеж, ассоциировавшийся с «удалением», и т. д.), самой категории падежа невозможно дать удовлетворительное общее определение в семантических терминах. Традиционные определения категории падежа для латинского, греческого (и других индоевропейских) языков фактически не содержат почти ничего, кроме следующей констатации: из двух словоизменительных категорий существительного одна есть число (определяемое в семантических терминах и связываемое с аристотелевской категорией количества), а другая — падеж. Категория падежа была как бы наиболее специфической грамматической категорией из всех традиционных категорий словоизменения, ибо она не имела соответствия в смежных науках: логике, эпистемологии и метафизике.

Теперь полезно обратиться к трем латинским парадигмам, иллюстрирующим некоторые из наиболее распространенных моделей склонения. Эти парадигмы представлены традиционным образом в табл. 9.

Таблица 9.

Три латинских склонения

(Лексема PUELLA 'девочка' относится к женскому роду, LUPUS 'волк' — к мужскому роду, BELLUM 'война' — к среднему роду.)

Мы не будем останавливаться на происхождении и значении традиционных наименований падежей в латинском языке. Достаточно сказать, что самая общая функция «номинатива» — оформлять субъект предложения; «вокатив» — падеж обращения; «аккузатив» используется для оформления объекта переходного глагола; «генитив» — падеж «обладания»; «дативом» оформляется косвенный объект (например, в латинском переводе предложения I gave the boy a book эквивалент слова boy будет стоять в дативе, а эквивалент слова book — в аккузативе); а «аблатив» выполняет разнообразные функции, включая функцию обозначения «инструмента», с помощью которого что-либо делается (например, в этом падеже будет стоять эквивалент слова sword 'шпага' при переводе предложения I killed him with a sword 'Я убил его шпагой').' Надо отметить также следующие моменты: глаголы некоторых классов требуют постановки объекта не в аккузативе, а в других падежах; разные предлоги требуют определенных падежей (чаще всего — аккузатива или аблатива); аккузатив и аблатив (с предлогами или без предлогов) имеют разнообразные «обстоятельственные» функции, связанные с пространственными и временными разграничениями. Все эти положения важны для рассмотрения общих вопросов. Мы начали с латинского языка, так как он дает примеры целого ряда как более общих, так и более частных свойств категории падежа, характерных для индоевропейских языков. Ниже мы увидим, что главная проблема, связанная с определением падежа как грамматической категории, состоит в решении вопроса о том, сколько из этих частных «индоевропейских» свойств мы хотим сохранить в нашем определении.