Введение в теоретическую лингвистику - страница 16

Основные идеи стоиков получили развитие у александрийских грамматиков. Именно в Александрии сформировалось учение, называемое теперь традиционной грамматикой греческого языка. В отличие от большинства стоиков александрийские философы были аналогистами; благодаря их исследованиям регулярностей в языке были выделены типы (или модели) словоизменения. Насколько нам известно, первой полной и систематической грамматикой в западном мире была грамматика Дионисия Фракийского (конец II в. до н. э.). В дополнение к четырем частям речи, различаемым стоиками, Дионисий Фракийский выделил также наречие, причастие (названо вследствие «причастности» как к глагольным, так и к именным характеристикам), местоимение и предлог. Все греческие слова были описаны посредством таких категорий, как падеж, род, число, время, залог, наклонение и т. п. (см. гл. 7). Дионисий Фракийский в своей грамматике не рассматривал вопросов синтаксиса, то есть тех принципов, в соответствии с которыми слова соединяются в предложении. Синтаксис греческого языка был описан три столетия спустя Аполлонием Дисколом (II в. н. э.); по систематичности это описание уступает грамматике Дионисия Фракийского.

Мы кратко рассмотрели развитие грамматического учения в Древней Греции. Работы латинских грамматистов заслуживают меньшего внимания. Хорошо известно, что во всех областях науки, в искусстве и литературе римляне находились под сильным влиянием греческой культуры. Начиная со II в. до н. э. (а в некоторых случаях и ранее) римские аристократы заимствовали многое из греческой культуры и системы образования. Их дети учились говорить, читать и писать не только по-латыни, но и по-гречески и нередко завершали образование в крупных греческих центрах философии и риторики. Поэтому нет ничего удивительного в том, что латинские грамматисты почти полностью восприняли греческие образцы. Влияние александрийцев и стоиков прослеживается в работах Варрона (I в. до н. э.), посвященных латинскому языку. В Риме, как и в Греции, грамматическое учение было подчинено философии, литературе и риторике. Продолжался спор об аналогии и аномалии; этот вопрос, как и другие грамматические вопросы греческого учения, обсуждался отнюдь не только грамматистами. Об этом свидетельствует, в частности, грамматический трактат Юлия Цезаря «Об аналогии», посвященный Цицерону (этот трактат был написан во время галльской войны) [18].

Римские грамматисты следовали греческим образцам не только в общем взгляде на язык, но и в отдельных частностях. Обычно латинская грамматика, подобно грамматике Дионисия Фракийского, состояла из трех частей. В первой части давалось определение грамматики как искусства правильной речи и понимания поэзии; здесь же говорилось о буквах и слогах. Во второй части рассматривались части речи и с большими или меньшими подробностями разбиралось изменение частей речи по временам, родам, числам, падежам и т. п. Третья часть посвящалась вопросам стиля; в ней предупреждались частые стилистические ошибки и варваризмы, а также приводились рекомендуемые обороты речи.

При рассмотрении частей речи латинские грамматисты внесли в греческое учение лишь те незначительные изменения, которые были продиктованы очевидными различиями между латынью и древнегреческим. Структурное сходство этих языков утвердило точку зрения, согласно которой грамматические категории, выработанные древними греками (части речи, падеж, число, время и т. д.), являются универсальными для языка вообще. Эта точка зрения сохранилась и в работах средневековых грамматистов.