Вторая форма: Переход от созерцания к действию (р. 164–167 /с. 117–119/). Но действование религиозного человека оканчивается ничем. Действие имеет смысл только внутри Volk /народа/ и Государства как действование в Обществе. Верующий действует не как общественный индивидуум, но как отдельный индивид. Ему ничего не надо в этом мире, и он ничего не делает для других. Он хочет признания Бога, он действует ради себя: там, в потустороннем мире, он ищет спасения своей отдельной душе. Он, правда, хочет упразднить отдельную наличную индивидуальность. Но это тем более не продвинет его к цели: всеобщее без конца будет ускользать от него, он так и останется единичным, «отдельным лицом».
(Der Einzelne /единичное/ — это отдельная, замкнутая в себе индивидуальность; она отличается от Einzelheit /единичности/, которая в возможности может быть всеобщим. Религиозный человек — Einzelner /единичная сущность/).
Когда кончается созерцание, верующему кажется, что он утратил Бога, он возвращается в себя и обнаруживаете Begierde /Вожделение/ и Труд (все еще рабский). Это еще не действительный синтез Господина и Раба, но некое соположение. Он — и Господин, и Раб, т. е. все еще Раб: Раб без Господина. Он хорошо знает, что он — Господин Природы, но только потому, что он — Раб Господень. Религиозному человеку никак не обрести единства в своих действиях.
Религиозный человек трудится; для него это данность; он трудится, потому что Господин (Господь) наказал трудиться (как и Рабу). Он не знает, что человек трудится ради осуществления своей индивидуальности в этом мире.
Однако религиозный человек все же действует в мире; и это шаг вперед (хотя он и трудится только ради потусторонней жизни). Но верующий не знает о том, что его действие — это его действие. Он верит, что успех действия зависит от Божьей воли. Он благодарит Бога за позволение действовать и за то, что Бог действует в нем. Бог для него — единственный подлинный действователь. Верующий «освящается» (по Гегелю, очеловечивается, освобождается), действуя (трудясь и борясь), но это не его действие. Верующий хочет упразднить свою индивидуальность; но на деле своим трудом он ее утверждает; утверждает, даже когда возносит хвалу Господу. Ибо акт благодарения Бога — это действие верующего. Это его благодарность, это он ее воздает. Однажды он заметит действительность своего действия (действия, впрочем, отрицающего, ибо оно отрицает налично-данное во имя потустороннего). Тогда он поймет, что он сам — действователь.
Так Gewipheit /достоверность/ становится Wahrheit /истиной/. Человек теперь есть не только an sich /в себе/, но и fur sich /для себя/. И он должен стать an und fur sich /в себе и для себя/, т. е. тем, что он есть в качестве абсолютного философа (Гегеля).
Однако мы не попадаем тут же из главы IV в главу VIII, ибо религиозное «действие» — еще не подлинное действие: освобождение по-прежнему остается абстрактным, умственным.
Третья форма (р. 167–171 /с. 119–123/). Итак, мы имеем две крайние точки: действование верующего и Бог; предстоит рассмотреть, как они соотносятся между собой.
1- й этап (р. 168 /с. 119–120/). — Аскетическая религиозность (Монашество).
Действование верующего лишено общественного значения. Какую значимость припишет своему действованию тот, кто сам себя ни во что не ставит? Он решает, что его действия никому, кроме него самого, неинтересны. Но тогда (коль скоро он отделяет себя от Общества) все его проявления сводятся чисто к животным функциям. Тут-то теперь и найден Враг[19] и животные функции фактически становятся для аскета самым важным делом. Стало быть, здесь скрыто противоречие.
Аскет хочет соединения с Богом. Но упразднение аскетом реального (природного) бытия опосредовано одним только мышлением (Мистика).
2- й этап (р. 168–170 /с. 121–122/). — Церковь. Это еще не настоящее Государство, и община верующих — не настоящее Общество. Почему? Потому что «каждый за себя и Бог за всех». Но это значительный шаг вперед.
Теперь посредником между единичным и всеобщим выступает человек — священник. Это прототип гражданина. Церковь — зародыш и образ Государства. Священник — уже не Knecht (Раб), но служитель. Но он еще не гражданин, потому что он верующий: для него противоположности — это трансцендентное (Бог) и греховное (человек), и они так и остаются неопосредованными в религиозной общественной жизни Церкви.
