Вурдалак - страница 135
– Было бы любопытно послушать, – произнесла Вера, пытаясь утихомирить малыша. – Так она помогла отстоять город?
– Убив взобравшегося на стену солдата валиком для стирки, она завладела знаменем, которое он держал, а затем, повернувшись, показала пиратам голый зад! – Бобров захохотал.
– Фу! – Вера сморщила носик.
– Прошу простить мне некоторую вольность, но так гласит легенда. – Бобров скосил глаза на Владимира, пытаясь определить, на сколько у того хватит выдержки.
Вдруг Ваня протянул ручку, схватил вазочку с мороженым и бросил ее на землю. Несколько капель растаявшего мороженого попали на платье Веры, и та стала торопливо вытирать их платочком.
– Ваня! Так поступать нельзя! – строго произнесла Вера, и малыш сразу стал хныкать.
Молодая женщина обняла сына, успокаивая его.
– Вера, ребенок засиделся, сходи с ним к клоунам, а мы пока выпьем вина.
– Хорошо, милый, как скажешь.
Вера, продолжая раздумывать над странным поведением мужа, взяла Ваню за ручку и направилась с ним к веселящейся толпе. Ее немного раздражал надоедливый новый знакомый.
– Удивлены, Владимир Иванович? – въедливо поинтересовался Бобров. – Я тоже – ожидал более «горячего» приема от вас. Или время все стерло, и вы больше на меня не в обиде?
– Прощения вам ни от меня, ни от других пострадавших от вас никогда не будет. Я не вызвал полицию только потому, что это бесполезно.
– Я и раньше считал вас человеком неглупым. – Бобров противно захихикал и поднял бокал: – Выпьем за встречу?
– Я поднимаю бокал без всякого удовольствия. – Владимир замер, настороженно глядя на Боброва. – Зная вашу ловкость рук и помня то роковое чаепитие, я все же не рискну пить вино.
– К сожалению, весь колдовской порошок достался полиции. – Бобров тяжело вздохнул и с ненавистью посмотрел на Владимира. – Благодаря вам!
– Вот за это стоит выпить, но, зная, как вы умеете блефовать, предосторожность не помешает. Вдруг вы приобрели какой-нибудь яд, чтобы навсегда со мной покончить? Давайте поменяемся бокалами!
– Как хотите. – Бобров протянул ему свой бокал, а Владимир пододвинул к нему свой.
– Как я понимаю, каждый из нас будет пить за свое, – сказал Бобров, и они, не чокаясь, выпили.
После второго бокала Бобров взорвался:
– Ненавижу вас! Если бы не вы, я был бы богат и знаменит, а не скрывался бы под чужим именем!
– Воспринимаю это как угрозу!
– Как хотите воспринимайте, но я вас уничтожу! Никуда вы не денетесь от меня! Но смерть ваша будет более медленной и страшной, чем тогда в гробу! Вы ощущали боль потери близкого человека? А если это будет ваша жена? Сын? Отец?
– Вы не посмеете! – Владимир едва сдерживался, а Бобров заливался сардоническим смехом, видя боль в его глазах.
– Еще как посмею! Моя фантазия безгранична. С этого момента вы будете постоянно думать обо мне и моей мести, но она вас настигнет в такой момент, когда вы меньше всего будете этого ждать, станет такой же неожиданностью, как сегодняшняя встреча!
Владимир побледнел, его душил гнев, и ему стоило больших усилий сдерживать себя.
Вернулась Вера с Ваней.
– Может, мы пройдемся? Тут так много интересного! – попросила она.
– Обязательно повеселитесь! А мне уже пора! – Бобров поднялся со стула. – Очень рад знакомству, и до новых встреч! – Он подозвал гарсона и рассчитался за вино.
А Владимир с Верой и Ваней смешались с веселящейся толпой. Спустя какое-то время послышались встревоженные крики. Вера испугалась и прижала к себе Ваню – она хорошо помнила террористические акты эсеров-бомбистов в Киеве, а вдруг и тут происходит что-то подобное? Она не владела французским языком так, как Владимир. А он стал пробиваться сквозь толпу к тому месту, откуда слышались крики.
– Володя, что происходит?
– Человеку плохо, зовут врача. А я врач, и мой долг оказать помощь нуждающемуся в ней!
Владимир освобождал себе дорогу, говоря:
– Manque le! Je suis un docteur![46]
На земле лежал человек, взгляд у него был блуждающим. Вера сразу узнала в нем недавнего знакомого, Николая Николаевича, и испуганно вскрикнула.
Владимир наклонился над ним, развязал галстук, расстегнул рубашку, чтобы ему легче было дышать. Бобров узнал Владимира, его лицо исказила гримаса ярости.
