Иногда я думаю в сердцах, что она просто тупая, а потом долго гоню от себя мысль, до чего же это похоже на правду…
Тут с дальнего конца стола подваливают мои, точнее, делегация от моих – папуля с Виктором. Женщины салютуют бокалами, мама подмигивает, мол, все прекрасно. Мама, пожалуй, самая яркая здесь, и это очень приятно. А живет яркая женщина тихо-тихо, незаметно, надо просто знать, какой она сильный терапевт. У мамы все хорошо сложилось, она никуда не рвется и ни о чем, кажется, не жалеет. Знаменитых тут и без нее хватает.
А эти двое нависают надо мной со значительными лицами и принимаются разглядывать, да так сурово, что вокруг голоса стихают, и все оборачиваются в нашу сторону.
– Какой он все-таки у нас замечательный, – говорит папуля Виктору.
– Прекрасный, – отзывается Виктор.
– Мы – молодцы.
– Безусловно.
Они чокаются, выпивают, круто поворачиваются и уходят. Вслед им несется дружный хохот и аплодисменты.
– А я все думал, в кого ты такой артистичный, – говорит Бенни. – В обоих, значит.
– Ну, все-таки в папу, но без Вити я бы не состоялся. Папуля задавал общее направление и поддерживал в трудные минуты, а Витя-то, извини, меня растил день за днем. Как говорится, отцы приходят и уходят, а отчимы остаются…
Кстати, Виктор и терпел меня день за днем тоже, редкой деликатности и доброты человек. Я папу обожаю, это личность, но сейчас понимаю, как правильно он сделал, что вовремя ушел. Он бы регулярно обламывал сына, и наверняка слишком жестко. А так у меня просто образовалось два комплекта родителей, и я заметно этим избалован. У Бенни по-другому. Со слов Алана выходит, что Тор в общем и целом неплохо заменил его, только вот, увы, самого Алана не было поблизости, когда Бенни рос. Это зря. Мальчику надо знать, что у него есть отец и до отца можно доехать на машине.
– А твои-то где? – спрашиваю.
– Да как обычно. – Бенни разводит два пальца, один вверх, другой вниз.
– С тетей Леной все понятно, а Торвальд мог бы и вынырнуть по такому случаю, – вворачивает Манга. – Заодно бы вправил кое-кому мозги.
– С пяти километров выныривать не так просто.
– Какие все занятые, – Манга фыркает. – Налей мне, Гриш. Почему у твоей дамы пусто? А еще Гамлета играл…
– Я?! Никогда я Гамлета не играл. Мне до Гамлета расти и расти. Ты вообще за мной следишь?
– А ты за мной – следишь?
Пообщались, называется. Покоммуницировали.
– Вот скажи мне, Бенни, как социолог, – требует вдруг Манга. – Чем все это кончится?
И обводит бокалом вокруг.
– Вы за мной тоже не следите, – говорит Бенни. – А я уже три года как все расписал. Мне тогда предложили работать с «мишками», надо было решать, и тут я понял, что готов закрыть тему, подвести итоги. Опубликовал большую работу. Получил в ответ ушат помоев на голову от благодарных читателей. Ну, какой текст, такая и ругань – масштабная.
– Извини, я только сценарии читаю. Совершенно дикий в этом смысле. А Манга…
– Давай, не тяни, – говорит Манга.
– В общем, наша семья – ненормальная.
– Удивил! – смеемся мы хором.
– Да не в том смысле. Атипичная она. Почему Урсула сейчас так к Дику прилипла – видите? – потому что это феномен. И вы феномены, и все остальные за этим столом. У нас базовая парадигма формирования семьи – нематериальная. Мы не ради выгоды сбиваемся в стаю. А нормальная серийная семья, где контакты не теряются с разводом партнеров, а только надстраиваются, – прообраз будущего владетельного рода. Их тысячи, и они все одинаковые. Одна наша такая долбанутая.
– Погоди, они надстраиваются, чтобы набрать побольше сил? И только-то? – Манга презрительно морщит очаровательный носик.
– Именно. Говорю же, будущие владетельные кланы. Все очень продумано, очень просчитано…
– Новая аристократия? Боже, как скучно…
– …и невыносимо скучно. Ты совершенно права. И еще они постоянно лицемерят перед собой и родственниками. Живут в атмосфере привычной повседневной лжи. Такие серийные семьи абсолютно утилитарны, у них нет каких-то принципиально новых задач. Они не порождают новых смыслов, как наша семья. Ну и чем это отличается от династических браков, например? Это откат в Средневековье, а не движение вперед.
