Этот пустячок следовало предоставить в распоряжение французских спецслужб через месяц с тем, чтобы родина «Тартюфа» и прав человека элегантно и практически бесплатно вышла из запутанной ситуации. Выкуп предназначался таинственным, но героическим борцам за свободу Ичкерии, которые по какой-то нелепой, почти чудовищной случайности захватили Анри и злоупотребляли его присутствием на Кавказе. В этой карточной игре честно не играл никто и никто никому не доверял.
Спецслужбы написали сценарий освобождения Анри «в результате спецоперации». Он был разыгран по ролям без голливудского размаха — моря крови и гор трупов, но со вкусом. Дом, в котором происходило освобождение, разнесли в клочья и почти сровняли с землей. В ходе «бойни» один сотрудник российских спецслужб был легко ранен. Похитители Анри, как ему объяснили, были уничтожены, но их трупов он не видел. Вероятно, по этическим соображениям власти не захотели травмировать иностранца, и без того походившего на исламского экстремиста, истощенного борьбой с неверными.
Во время своего славного освобождения француз лежал в багажнике авто, очевидно, чтобы не мешать успешному ходу операции. Рядом в кромешной тьме он обнаружил объемный целлофановый пакет, в котором нащупал пачки купюр. Была ли это вся сумма выкупа, «сдача» или же плата за специальную операцию, Анри, наверное, никогда не узнает…
Он прибыл в российскую столицу спецрейсом в сопровождении джентльменов-освободителей, которым «сам черт не брат». В Москве Анри ожидали два самолета — президента Французской Республики и ее премьер-министра. Французские политики никак не могли поделить дивиденды от его освобождения. С обеих сторон Анри получил приглашение отправиться в Париж. От торжественной встречи и исторической фотографии он отказался, не без гордости заявив: «Я не артист, чтобы фотографироваться с президентом. Отвезите меня к семье!» — и уселся в президентский самолет.
Прошло еще два года, прежде чем Анри встретился с представителем российской генеральной прокуратуры. Француз передал весь «компромат» на своих похитителей и без особой надежды стал ожидать итогов расследования. К тому времени из Чечни эвакуировались все иностранцы, кроме наемников, по-прежнему продолжавших игры со смертью, хотя в умах большинства очередная чеченская война давно закончилась. Многие из похитителей Анри погибли, пропали без вести или были похищены своими же соплеменниками. Мухарбека убили в стычке со спецназом, Давид исчез. Несколько членов банды, выкравшей француза, предстали перед судом и были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
Анри узнал, что Диана Китаева так и не закончила учебу. Она проходила по делу о террористках-смертницах и была арестована после неудачной попытки теракта.
Родос — колоссальный остров, мифический Буян, где можно почуять русский дух, если, конечно, хорошенько призадуматься, принюхаться и поднатужиться… Он угадывается не только в масштабах здешних идолов, но и в особой красоте и простоте родосского мира.
Со всех сторон вас окружает мертвая как жизнь античность. Демократичные боги, их жены, дети и любовницы, герои-олигархи, нимфы с их силиконовыми прелестями, любвеобильные сатирики, кайфующие музы, философы-торговцы, золотые цепи толщиной с дуб и тому подобная античная «ботва». Греция, пережив свою историю, нежится в море солнца, купается в радужных волнах мифа, упивается божественными ароматами, уводящими душу к истокам, а тело к домикам с понятной братьям-славянам вывеской «таверна».
Путешествующим по этим пенатам небезынтересно будет получить несколько советов из области кулинарии. Порежьте огурцы и помидоры, добавьте «опавшие листья» салата, нашинкованный лук, ломтик груши Августина, оливки, козий сыр, камамбер Дали, грецкий орех, яблоко Ньютона; мелко нарежьте пространство; посолите верой; поперчите откровением; залейте соком оливы и рябины Марины Цветаевой; хорошенько перемешайте все эти метафоры, разжевывать их не обязательно; растяните и намотайте на время. Из всего этого и складывается хронотоп греческого романа, следуя которому, как нити Ариадны, бродил по Родосу юноша Нестор с продвинутой девчонкой Маргаритой, размышляя о божественных линиях времени и его человеческих меандрах и червоточинах.
