– Его не любили слишком многие. Но чтобы так свести счеты… Нет, я затрудняюсь сказать…
– Если вы что-то вспомните, – Леонид не успел договорить, в палату вошла медсестра.
– Доктор сказал: разговор окончен, – она посмотрела на Валерия. – Вам плохо?
Синеватые губы больного дрожали:
– Да, пожалуйста, пусть ко мне подойдет врач.
Девушка недовольно взглянула на лейтенанта:
– Не думаю, чтобы врач разрешил вам общаться с нашим пациентом, пока он не выпишется из больницы.
– Я вам сам позвоню, если что, – пообещал на прощанье Валерий.
– Поправляйтесь, – улыбнулся ему Сомов. Он вышел в коридор и достал мобильный.
– Товарищ майор? Я пообщался с Руденко. Ему действительно очень плохо.
– Что он говорит? – поинтересовался Киселев.
– Он говорит, что многим обязан этому человеку, – ответил Леонид.
– Да, я знаю, – перебил его Павел. – Бучумов выбивал для него роли и обещал сделать еще много хорошего. На мой взгляд, Руденко действительно не виноват. Правда, непонятно, как он проморгал настоящий кинжал?
– Утверждает, что девочки из бутафорского постоянно говорили о каких-то новых технологиях, – пояснил Сомов. – И Валерий, заметив, что кинжал тяжелее, чем обычно, подумал, что, если это новый вид бутафорского оружия?
– Понятно, – отозвался Киселев. – Приезжай сюда. Для тебя найдется дело.
– Слушаюсь, товарищ начальник, – ответил Сомов.
Комкая в руках платок, Вера сидела на стуле перед Павлом. Лицо ее приняло синевато-бледный оттенок.
– Я не убивала, – твердила она, – я не могла его убить. Если вы арестуете меня, это будет серьезной ошибкой.
Майор поморщился:
– Я не арестовываю вас, девушка, я вас задерживаю. До выяснения обстоятельств.
– Но у меня больная мама, – проговорила задержанная. – Она будет нервничать, и ей станет плохо.
– Вы сами позвоните вашей маме и скажете ей, что задерживают всех, – предложил Павел. – А наш эксперт потрудится над кинжалом и, возможно, найдет улики, говорящие в вашу пользу.
Вера закрыла лицо руками и всхлипнула:
– Не найдет. Вам ведь нужны отпечатки пальцев убийцы, а мои там будут наверняка. Если человек задался целью подставить меня, то он обязательно сделал так, что я держала в руках этот проклятый кинжал.
– А кто-нибудь обращался к вам с такой просьбой? – поинтересовался Киселев.
Она пожала плечами:
– Вероятно, я не помню. Иногда я делаю все автоматически, а сама погружаюсь в свои мысли.
Прохоров смотрел на нее с жалостью. Он подозревал, в какие именно мысли погружается Вера. Разумеется, о пресловутом корабле с алыми парусами.
– Значит, мы постараемся помочь вам другим путем, – сказал Павел. – Ведь наша задача – доказать чью-то виновность, а не обвинить невиновного, – он повернулся к Пете. – Бери нашу машину и поезжай с девушкой в отдел. А мы тут еще немного поработаем.
– Хорошо, – согласился Петя.
– Если мы не вернемся, когда Михалыч закончит экспертизу, позвоните мне, – попросил майор.
Прохоров кивнул и дотронулся до локтя Веры:
– Пойдемте со мной.
Она втянула голову в плечи и покорно двинулась за ним. Когда молодые люди ушли, Павел обратился к товарищу:
– Что ты обо всем этом думаешь?
Костя развел руками:
– Скажу тебе только одно: у этого Бучумова имелись враги. Разумеется, самый веский мотив был у этой Веры. К тому же она работает в бутафорском цехе. Если бы девушка даже у всех на глазах копалась в реквизите, никто бы не обратил на это внимания. Я уверен, спроси мы ее коллег, они не скажут ничего вразумительного. Это так естественно, чтобы работник бутафорского цеха вертела в руках ею же изготовленное оружие.
– Ты прав, – согласился Киселев. – Мое предложение – давай завтра с утречка отправимся к гримерше, которая видела, как старый актер что-то подсыпал в бокалы артистам, впоследствии неожиданно заболевшим и даже умершим.
– Пойдем, – кивнул Костя. – А сейчас по домам?
– Да, – подтвердил приятель.
Несмотря на довольно позднее время, Катя не спала в ожидании мужа.
– Ужинать будешь? – спросила она, когда Костя поцеловал ее в щеку. – Я подумала, ты захочешь чего-нибудь легкого. Например, вареников с творогом.
Скворцов только сейчас вспомнил, что вечером не пил даже чаю. Однако усталость брала свое.
