– Да, на твоем месте я бы тоже остался здесь навсегда.
Роги провел по губам салфеткой и улыбнулся.
– Хочешь, открою тебе секрет? Я мечтаю накопить денег и открыть книжную лавку в тихом университетском городке. Там бы я действительно мог провести всю жизнь.
Подали счет, и Роги подписал его.
– Книжная лавка?.. – удивился Дени. – Разве это интересно?
– Да, боюсь, я и сам не очень интересный человек. Такой, как все. В книгах и в кино героев сколько угодно, а в реальной жизни они теперь большая редкость.
Мальчик задумался и машинально последовал за Роги в вестибюль, переполненный экскурсантами – в основном средних лет и выше; лишь изредка попадались юные парочки и родители с детьми. Все щеголяли в дорогом спортивном обмундировании – теннисных шортах, бриджах для верховой езды, ботинках с шипами. Несколько пожилых дам в брючных костюмах из яркого полиэстера захватили с собой шали и толстые свитера, а старики в кричащих куртках запаслись фотоаппаратами и биноклями. Хорошенькая девушка-гид изо всех сил старалась перекричать галдеж.
– Раньше я тоже был не прочь стать героем, – наконец заговорил Дени. – Астронавтом, следопытом или звездой хоккея, как Бобби Кларк и Джил Перо. А сейчас… Знаешь, дядя Роги, наверно, я тоже не очень интересный человек. Отец Дюбуа даже надо мной посмеивается. Хватит, говорит, сидеть, как оса в дупле, и созерцать бесконечность. – Он хмыкнул. – Но мне кажется, ничего интересней на свете нет, чем бесконечность.
У центрального входа их уже поджидал микроавтобус.
– Ну и пусть себе посмеивается, – заявил Роги. – Ты, главное, будь самим собой. Таких мозгов, как у тебя, в целом мире раз-два и обчелся. Чем не объект для исследования?
Вслед за Роги и Дени в автобус ввалилась группка стариков. Гид посчитала всех по головам и сделала водителю знак: можно ехать.
– Я читал, что врачи изучают мозг. Копаются в нем, колют иголками, чтобы понять, как он действует. А я так не хочу. Мне любопытно, не к а к действует мозг, а почему. Почему из электрических импульсов и химических реакций происходят мысли? Почему энцефалограф их не показывает? И почему наш мозг управляет телом? Разве мозг велит мне держаться за сиденье? Чепуха, мозг – это же просто кусок мяса!
– Да, но в нем содержится разум.
– Правильно, – согласился Дени. – Разум! Про него-то я и хочу знать. Разум и мозг – не одно и то же.
– И я так думаю, хотя ученые до сих пор не пришли к единому мнению.
А от таких, как мы с тобой, у них и подавно мозги набекрень. Отчего мой мозг разговаривает с твоим? Ведь между нами нет радиоволн или другой энергии. Откуда берутся принуждение/психокинез/телепатия? Как передаются импульсы зрения/слуха/запаха/вкуса/осязания? Почему мы не видим и не слышим сквозь гранит? Почему ясновидение делается острее в темноте? Как мой разум лечит мое тело? Значит, разум управляет электричеством и химией у меня в мозгу? То есть материя подчиняется чему-то нематериальному? Но КАК?
Вот ты и выясни, мой мальчик! Изучай свой ум, и мой, и папин, и Виктора. Изучай нормальные умы, установи, что соединяет/разделяет их/нас. Уверяю тебя, это путешествие заманчивей, чем вылазки в горы, исследование океанских глубин, полеты в космическое пространство!
(Наивный детский скептицизм.) И опаснее.
Роги похлопал его по худенькому плечу.
– Да, конечно.
Автобус подпрыгивал по неровной дороге, виляя между кленов и тсуг. Но погруженные в беседу мальчик и мужчина не замечали ни тряски, ни оживленного гомона других туристов.
Поезд-кукушка, уже более ста лет курсирующий вверх-вниз по западному склону горы Вашингтон, – одно из тех безумных изобретений янки, которые, по логике вещей, не должны действовать, но почему-то действуют. Дени увидел, как закопченный паровозик с угольной топкой взбирается по крутому склону, и закричал:
– Ну и ну! Как ему это удается?
Старики одаривали его благодушными улыбками.
У автобусной станции скопилась толпа, ожидающая поезда. К паровозику был прицеплен всего один вагончик, окрашенный в ярко-желтый цвет. Тяга поступала снизу, от механизма реечной передачи. В центре пролегал трек, напоминающий лестницу из железных шипов, каждый толщиной в палец и длиной около десяти сантиметров. За них цеплялись двойные зубцы промеж колес, и таким образом состав с жутким грохотом полз к вершине. Двигатель паровоза натужно пыхтел и шипел, выпуская облака черного дыма.
