Интересные мысли о чувстве ностальгии высказала женщина неопределенного возраста, долгожительница. Она сказала, что по-женски очень остро понимает, что преследующая ее неуемная тяга в прошлое имеет мощный дополнительный стимул – внутреннее ощущение своей неуместности в чужом временном пространстве.
Эту мысль дополнил еще один из выступавших. Он сказал, что такое ощущение не просто умозрительное. «Его подпитывают хозяева нового времени, окружающие. При взаимоотношениях с ними приходишь к одному и тому же выводу: нас воспринимают не только без всякой радости или хотя бы нейтрально, с безразличием, а как нежеланных пришельцев».
Очередной выступавший пошел еще дальше. Он отметил, что при более близких контактах с обычными людьми, например с коллегами по работе, соседями по месту проживания и даже родственниками, ощущается непонимание и прямая несовместимость с ними. Подпитывают ее самые разные чувства, в том числе зависть и конкуренция.
Участник обсуждения, производивший и по разговору и по манере держаться впечатление скептика, сказал, что человеческий разум и память не способны осваивать столько впечатлений, сколько приходится на долгую жизнь. Ведь 500, 800 и более лет – это огромные пласты истории человечества.
С каждым последующим выступлением обсуждаемая тема звучала все более безрадостно, напряженно. И вдруг ход дискуссии вообще претерпел неожиданный, печальный поворот. Председательствующий зачитал посмертное письмо одного из сверхдолгожителей, который покончил с собой. Вот его текст.
«Дорогие друзья по общей судьбе долгой жизни! Не могу не поделиться с вами своими суждениями о ее ценности и вреде. Когда мне ее даровали, я ликовал от счастья. Долго наслаждался всеми открывшимися возможностями, использовал для получения дополнительных знаний. Приобрел вторую профессию. Был ранее инженером-конструктором, а стал еще специалистом по программированию. Но монотонность долгой жизни все равно давила. Чтобы освободиться от этого, временно оставил работу. Увлекся туризмом, переезжал из страны в страну, удовлетворял свою любознательность. Но постепенно стал уставать от жизни.
Угнетала несовместимость нравственных начал нас, выходцев из прошлых эпох, и соседей по жизни в новых временах – пренебрегающих моральными принципами и зачастую пошлых. Как специалист, тесно связанный с использованием электронной, компьютерной техники, с энтузиазмом воспринимал нескончаемый поток новых гениальных технических решений. Радовался переводу вычислительной техники, телевизионного оборудования от крупногабаритных конструкций на компактные схемы и плоские экраны, бесконечному расширению их технических возможностей. Но вместе с тем глубоко поражался тем, что технические новшества все чаще использовались, помимо поддержания научного прогресса, для пропаганды низменных сторон жизни, разнузданности, пренебрежения к нормам общепринятых отношений, по существу, порнографии.
Поражало падение нравов жителей новых эпох и в быту. Нарочитая неряшливость, используемая как средство показа своей эмансипированности и раскрепощенности. Достаточно было увидеть нестриженых, пренебрежительно к требованиям морали одетых людей с нарочитым показом окружающим кривых волосатых ног и полуголых мужских животов, свисающих через ремень, чтобы возненавидеть прекрасное будущее. Все чаще стала приходить мысль, что быть в нем хуже смерти. Поэтому не судите строго, оставаться приговоренным к бессмертию не могу!»
Зал встал, чтобы почтить память соратника минутой молчания. Потом по просьбе устроителей присутствовавшие ответили на вопросы, затронутые в письме. Более 80 процентов согласились с тем, что устали от своей долгой жизни и не горят желанием ее продлить. И только незначительная часть сообщила, что нуждается просто во временном отдыхе.
Вывод получился безрадостный. Сверхзрелое общество не отличается вспышкой творческой энергии и активной жизненной позицией, а характеризуется усталостью и апатией, отсутствием желания достичь высоких целей. И у всех возник вопрос: не является ли судьба «счастливчиков» с существенно увеличенной продолжительностью жизни хуже смерти?
