Часовня встретила нас теплом и удивительно благоухающим воздухом. Мне казалось, что в солнечном свете натянуты струны, которые поют, едва мы их задеваем. Пройдя к алтарям, мы положили скромное приношение из свежих пирогов, собранных на завтрак кухаркой и были буквально облиты ароматом роз.
– Спасибо, Светлые, – прошептала я, касаясь рукой вырезанных из камня фигурок, украшающих алтарь Солнцеликого.
За спиной что-то негромко говорил Вайнор, выкладывая монеты на алтарь Звездносветного. Взявшись за руки, мы поклонились Розосветной и Луноликой, соединивших нас, и, не разделяясь вышли.
Путь до столицы превратился в подобие свадебного путешествия – ехали мы неторопливо, останавливались в городах и жили там по два-три дня, отдыхая от тряски наезженных трактов. Вайнор плотно занимался бумагами, посещал всевозможные гильдии, а я всюду следовала за ним. Привычно охраняла, стараясь не толкаться локтями с гвардейцами, но в основном училась выполнять обязанности королевы.
Узнав, что король отыскал якобы убитую невесту, каждый бургомистр считал своим долгом устроить бал в нашу честь, но Вайнор останавливал утомительные праздники, сообщая, что все торжества будут в столице.
Постепенно наш караван прирастал аристократами, желающими полюбоваться на королевскую свадьбу. Ежедневные трапезы превращались в церемонии, но теперь никто не смел поднять на меня глаза. Камил рассказал, как жестоко Вайнор расправился с теми, кто пытался меня убить. Масло в огонь подлила присланная магопочтой бумага от герцога Керленского: отец признавал меня своей дочерью и сообщал о своем разрешении на брак с Его Величеством Вайнором Вадерским.
Слухи и сплетни разлетались как лесной пожар, но моя беременность называлась исключительно благословением Луноликой и добрым предзнаменованием для страны.
В итоге наш обоз полз так неторопливо, что столичные крыши мы увидели только через полтора месяца. К этому времени я уже так округлилась, что все прихваченные в дорогу платья невыносимо жали в груди и талии, так что выбранная мною камеристка еженедельно распускала швы.
По традиции королевский поезд остановился неподалеку от города. Мы сообщили о своем возвращении, и буквально через пару часов в небольшой «королевский дом» набились все, кто успел захватить коней. Камил и Аделаида примчались первыми в карете лорда Иана.
– Леди Инира! – Делла торопливо выбралась из кареты и подбежала к высокому крыльцу, на котором меня «выгуливал» Вайнор.
Следом за любимой бежал Камил, а дальше отстав от «молодежи» спешил герцог Вэй-Мор.
– Ини! – Камил поцеловал мне руку, старательно отводя глаза от моего выступающего живота.
– Леди, – лорд Иан наоборот уставился на оттопыренное платье с восторгом.
Все разом заговорили: поздравляя, удивляясь, восторженно радуясь, но Вайнор быстро призвал всех к порядку:
– Господа и дамы, прошу вас обсудить все в гостиной, лорд Иан, племянница, вы выполнили мою просьбу?
Тон, которым Вайнор обратился к друзьям и родственнице не оставлял времени на сомнения – все тотчас подобрались, Делла даже присела в реверансе:
– Все сделано дядюшка!
А мужчины просто коротко по-военному поклонились.
Во время нашего путешествия я как-то не задумывалась о том, что меня ждут в столице свадебная церемония и коронация. Теперь же я чувствовала себя безоружной – неловкой, тяжелой, неправильно одетой. Камеристку в дороге мне нашли, но где взять платье достойное почти королевы?
Оказалось, что Вайнор продумал все. Пока мы неспешно тащились в столицу, в городе работали мастера и мастерицы, готовя самое грандиозное торжество года. Делла привезла мне платья, сшитые с учетом моей округлившейся фигуры. Камердинер его величества явился с роскошными камзолами, плащами и ботфортами для господина. Лорд Иан привез казначея и церемониймейстера, а Камил сопровождал…моих родителей! Для меня не было подарка дороже!
Мама плакала и шептала мне нежности, отец был молчалив, но так морщил лицо, что я поняла – еле сдерживается. Для меня было страшно видеть их постаревшими, измученными от волнений за меня. Я боялась поднять на них глаза, ожидая проклятий и гнева, но мама безо всяких сомнений обнимала меня. А следом нас двоих обнял отец. Увидев меня рядом с ними, уже не один сплетник не усомнился бы в нашем родстве.
