«Fe Hung», – отдал он команду.
На экране появился краткий глоссарий венгерских слов и выражений, хранящийся в памяти машины на случай, если какой-нибудь аналитик, не знающий языка, наткнется на венгерское слово, требующее срочного перевода. Ланахан быстро проглядел его и отключил машину.
Он вернулся за свой терминал. Почему у него такое чувство, будто за ним наблюдают?
Он уже совсем близко, только бы его обман не раскрыли еще минуты две-три…
Он вызвал директорию «МАК» и снова просмотрел коды.
«Fe Egy», – приказал Майлз.
Высветилась еще одна директория.
Ланахан пробежал ее глазами, пока не наткнулся на нужный код.
«Fe Ketto», – напечатал он.
Вызвать вторую.
Еще одна директория.
«Fe Harom».
Еще одна.
«Fe Negy».
И еще.
«Fe ОТ».
Один, два, три, четыре, пять. Он сейчас находился в пятой. Когда это кончится? Он находился внутри директории, которая находилась внутри директории, которая находилась внутри директории, которая находилась внутри директории, которая находилась внутри директории. Что это, кодовая лента Мебиуса, кодовый рисунок Эшера, который будет продолжаться и продолжаться, хитрый и запутанный?
Экран опустел.
Машина безмолвно смотрела на него невыразительным зеленым глазом.
Тянулись секунды. Неужели ничего не получилось? Он понимал, что у него нет времени начинать все заново.
Пустой экран словно насмехался над Майлзом.
Потом по нему поползло длинное сообщение:
«Этот материал появится на вашем экране только в том случае, если проводится его целенаправленный поиск. Ему будут присвоены метки отслеживания уровня прохождения, код приоритета „а“ (высший), категория „с“ (постоянная единица). Он не может быть уничтожен или изменен. Вывод начнется после введения шестибуквенного кода.
Введите шестибуквенный код».
За все то время, что Майлз провел перед экраном, он ни разу не видел ничего похожего на это сообщение. Метки отслеживания уровня прохождения? Это еще что за абракадабра? Код приоритета? Код категории?
Но он понимал, что нащупал основную жилу.
«Введите шестибуквенный код».
Он уставился на надпись. Еще одна преграда, последняя.
Да уж, Френчи, ты надежно спрятал свой секрет. Да, френчи, ты, похоже, был светлая голова. Столько лет спустя Майлз пытался прорваться навстречу Френчи Шорту, умнице Френчи. Он спрятал свой секрет так глубоко, так надежно; и вот теперь оставалось всего одно, самое последнее препятствие.
«Введите шестибуквенный код».
Ох, Френчи.
Майлз гипнотизировал их взглядом. Шесть букв, отделявшие его от Френчи.
Он попытался собраться с мыслями.
Ну что, все-таки «башмак»?
Он напечатал:
Его палец коснулся клавиши ввода команды, но так и не нажали ее.
«Жми», – приказал себе Ланахан.
Но он не мог нажать.
Если он ошибся, вся цепочка будет потеряна и ему придется начинать с самого начала, с «МАКа». Придется снова проходить через все уровни. Кроме того, предположим – это было хорошее предположение, – предположим, что в систему встроен какой-то механизм тревожного оповещения. То есть если кто-то попытается проникнуть на этот последний уровень и продемонстрирует нерешительность, неловкость, неуверенность, машина по этим признакам опознает взломщика. Прямолинейность машин была всем известна: они не обладали ни воображением, ни способностью сочувствовать; их этика была бесчувственно двоичной. Машина заложила бы этого кого-то.
Майлз понимал, что она выдаст его, если он ошибется.
Эта уверенность почти парализовала Майлза. Внезапно его охватила ненависть к компьютеру. Он смотрел на экран, и ему было страшно.
«Введите шестибуквенный код».
– Мистер Ланахан?
Он испуганно вскинул глаза.
Над ним стоял Блюштейн.
– Как у вас дела?
– Э-э… гм… все в порядке. Хотя… удивительно, как быстро забываются все навыки.
– Боюсь, нам скоро придется снять этот диск. Другие компьютеры перегружены, а сверху все подкидывают и подкидывают работы. Нам нужна память. Вы же сами понимаете.
– Ясно, – сказал Майлз.
– Нет, я не пытаюсь строить из себя начальника, просто…
– Конечно.
«Давай, маленький святоша, – сказал себе Ланахан. – Давай, ты, вонючий прыщавый подлиза. Сделай что-нибудь! Скажи что-нибудь!»
