Когда глаза Фрэнка привыкли к мраку, он обратил внимание на фигуры, подвешенные на проволоку к стенной рейке. Их было десятка два, как минимум. Сперва он принял эти фигуры за пальто, но потом понял - хотя правильно опознал, как минимум два пальто - что их владельцы все еще находятся в них. Другие подвешенные фигуры были голыми и высохли до состояния скелетов. К счастью для него других деталей он не видел.
Снизу из огромного дома стали доноситься первые признаки жизни. Малкольм закрыл дверь ванной и включил над раковиной единственный рабочий кран.
На третьем этаже, должно быть, было две пустующих комнаты, и поскольку Фрэнка тошнило от одного вида Лиллиан, значит, таких комнат будет сейчас три.
Фрэнк бросил последний взгляд на изломанную фигуру Грэнби, и заметил, что зубы у него тоже отсутствуют. Он решил, что это странный город позволяет своим старым богам оставлять себе на память столь странные подарки.
Но теперь ему необходимо было быстро заполнить пустующие комнаты третьего этажа. 125 фунтов в неделю казались вполне разумной платой. По крайней мере, для начала.
Ⓒ The Angels of London by Adam Nevill, 2013
Ⓒ Перевод: Андрей Локтионов
Я мог резко повернуть на мокрой дороге, не выполнить вовремя аварийную остановку, когда под колеса выбегает ребенок... Потерять концентрацию и рвануть на встречный свет фар, подъехать слишком близко к движущемуся впереди автомобилю, заснуть ночью за рулем, сдавая задним ходом, переехать какого-нибудь незамеченного в зеркале карапуза, или просто врезаться в другую машину...
Рэй Ларч часто удивлялся огромному диапазону потенциальных дорожно-транспортных происшествий, подстерегающих автолюбителей. Такие мысли, в основном, приходили ему в голову в те редкие часы, когда он не водил такси. Являясь лишь крупинкой в море автомобилистов, Рэй понимал, что с того момента, как он повернул ключ зажигания, он рисковал попасть в любую аварию, в любую время, как и все, находящиеся в салоне. Это была лотерея, и у каждого водителя и пассажира был билет.
Он догадывался, что результат аварии напрямую зависит от реакции. В критической ситуации он должен был среагировать адекватно и незамедлительно. Скорость его реакции требовала координации с реакцией других участников движения, и пешеходов в том числе. Учитывая последствия неправильного выбора любой из сторон, времени на то, чтобы сделать решающий выбор - остановиться, ускориться, свернуть в сторону или выпрыгнуть - было ничтожно мало.
Когда он думал о смертях, физических муках и людских страданиях, связанных с длительной реабилитацией, пожизненном горе или нетрудоспособности, которые он мог причинить кому-либо аварией, он часто задавался вопросом, почему ему вообще было позволено сесть за руль. Или почему кому-то еще было позволено сесть за руль.
У него по-прежнему случались предаварийные ситуации. Они бывали у него все время. Он водил частный наемный автомобиль семь дней в неделю. Ни одну ночь он не спал больше пяти часов. Поднимался с кровати, плохо соображая и сонно моргая, в три часа ночи, чтобы ехать в аэропорт, или чтобы забирать по уикендам, после закрытия клубов, пьяных девиц в коротких юбочках. Одно заглядывание под юбку на тех недавних вызовах могло стать причиной любого количества аварий. Поскольку, глядя в зеркало заднего вида, он не всегда следил за идущим сзади транспортом. В стремлении заглянуть под юбку можно было очень легко сбить подвыпившего пешехода, до конца жизни лишив его способности к самостоятельному передвижению.
Чем больше Рэй думал о потенциальных авариях, тем больше задавался вопросом, почему другие машины бьются не так уж и часто. Или почему вся дорожная сеть не превращается в одну сплошную череду автокатастроф. Как такое было возможно со столь ненадежными, легко отвлекающимися существами за рулем? Может, водители должны проходить такую же аттестацию, как машинисты поездов или пилоты самолетов? Или все сводилось к вопросу масштаба?
