— Это, наверное, должно значить «Полуэльф»,— прошептал Карамон Тике. — Не вижу тут ничего смешного, особенно для Таниса. И все эти годы... — Он покачал головой. — Бедняга ничего не знал...
— Тише! — зашипела Тика. — Откуда ты можешь знать наверняка?
— Что, — насторожилась Сара, — о чем вы говорите?
— Жаль, я не оценил шутки, — сказал Карамон, — ну, с именем ребенка... Полуэльф.
— Полуэльф? — удивленно переспросила Сара. Быстро краснея, Карамон закашлялся и пробормотал:
— Ну, мы все знали о Танисе и Китиаре, можно сейчас уже не скрывать.
— Ах, вы думаете, отец ребенка Танис Полуэльф, — внезапно догадалась всадница. — Но тут вы не правы.
— Ты уверена? — теперь озадачился Карамон.— Хотя, конечно, мог быть кто-то еще...
— Любой человек в штанах...— одними губами проговорила Тика.
— Но ты сказала, ребенок был рожден за четыре года до войны, а тогда Китиара и Танис были любовниками. И это могло быть только после того, как она покинула Утеху вместе с... — Карамон захрипел от удивления и уставился на Сару. — Но это невозможно! Кит врет, я не верю ей!
— Ты про что? — потребовала разъяснений Тика. — Я не понимаю, о ком ты говоришь?
— Да как ты не помнишь...
— Карамон, — раздельно сказала Тика, — когда ты с Рейстлином и другими уехал из Утехи, я была маленькой девочкой. И ни один из вас никогда не рассказывал, что случилось за пять лет до войны.
— И верно, мы о них никогда не говорили. — Карамон медленно сосредоточивался. — Мы отправились тогда на поиски истинных Богов, но вспоминая сейчас, я понимаю — искали мы, прежде всего, самих себя. Как может мужчина или женщина рассказать об этом? Мы оставались немы, сохраняя истину в сердце и предпочитая слушать сказителей, которые за одну стальную монету сочинят все, что только душе угодно.
Он пристально посмотрел на Сару, которая смутилась и склонилась над кружкой с остывшим чаем.
— Я признаю, у меня нет никаких доказательств, — сказала она вызывающе,— точнее, есть, но я не могу их сейчас представить. Но вы мне верили до сих пор.
— Уже и не знаю, чему верить. — Карамон поднялся и медленно подошел к очагу. — Кто бы объяснил, что происходит?
— Говори, как зовут ребенка полностью, — рассердилась Тика.
— Стил, — произнесла Сара Дунстан, — Стил Светлый Меч.
Глава третья
Белая роза, Черная лилия
— Боги сохрани! — воскликнула Тика. — Ведь это значит... линия его рода... Благослови, Паладайн!
Она испуганно вскочила, широко раскрытыми глазами глядя на Карамона.
— Китиара убила его! Убила отца собственного ребенка!
- Не могу в это поверить, — сказал Карамон глухо. Он сунул руки в карманы и раздраженно пнул головешку, собравшуюся выкатиться из очага на пол. Улетевшее полено осыпало дымоход искрами. — Он никогда бы... — Карамон сделал паузу, краснея. — В общем, конечно, мог...
— Он тоже был человеком, юношей, — мягко сказал Сара.
— Ты не знала его! — сердито крикнул Карамон.
— Но узнала чуть позднее. Ты выслушаешь заключительную часть истории?
Тика осторожно погладила мужа по спине.
— Заткнув уши, не заткнешь рот правде, — произнесла она эльфийскую пословицу.
— Только если это не досужие сплетни, — буркнул Карамон. — Скажи мне, миледи, ребенок еще жив?
— Да, твой племянник жив, — грустно сказала Сара, — ему двадцать четыре года, и, беспокоясь о нем, я прилетела сюда.
— Тогда продолжай.
— Как ты и говорил, Китиара и молодой рыцарь оставили Утеху, направляясь на север. Они искали известия о своих отцах, бывших Соламнийскими Рыцарями, поэтому казалось логичным им отправиться вместе. Хотя, боюсь, они были весьма недружной парой. С самого начала все пошло не так — даже причины, побудившие их отправиться на поиски, были различны.
Для Стурма это была святая цель, его отец являлся символом и образцом рыцарства, а для Китиары — совсем нет. Она знала или подозревала о предательстве своего отца и изгнании того из рядов рыцарства. Возможно, она даже поддерживала с ним связь, но прежде всего ее тянуло к армиям Темной Королевы, тайно формирующимся на севере.
Сначала Китиара думала о молодом Светлом Мече как о забавной игрушке с его вечным религиозным пылом и поисками предназначения. Но недолго. Вскоре он надоел, а потом и начал серьезно раздражать ее. Отказывался останавливаться в тавернах, называя их обителью Зла, каждую ночь проводил в молитвах. А дни тратил на проповеди о грехах Китиары. Она, возможно, и смолчала бы, но тут молодой рыцарь совершил ужасную ошибку — он стремился командовать, чего Китиара спустить не смогла, сами знаете... — Сара грустно улыбнулась. — В те месяцы, когда она жила у меня, мы делали все по ее желанию. Ели, что ей нравится, говорили, когда она хотела... «Стурм приводил меня в бешенство, — однажды, месяцы спустя, сказала мне Китиара, сверкая огромными темными глазами. — Я старше и более опытный воин! Я помогала его тренировать! И вдобавок он еще имел наглость приказывать мне!» Другой человек сказал бы просто: «Друг, нам не ужиться вместе. Пойдем разными путями», но только не Китиара.
