— Что за судно? — поднялся сигнал на мачтах неаполитанского фрегата.
— Люгер «Ласточка» из Саутгемптона, — ответили мы.
— Командир — капитан Джонсон?
— Да, капитан Джонсон, командир и владелец люгера. Что нужно?
— Спустить паруса, лечь в дрейф, ожидать распоряжений!
— Что вам от нас нужно? По какому праву?
— Опустить паруса, лечь в дрейф, ожидать распоряжений!
— По какому праву предъявляется требование?
— Спустить паруса, лечь в дрейф, ожидать распоряжений.
— Мы идем под английским флагом!
— Спустить паруса, лечь в дрейфь, ожидать…
— Наши акции стоят весьма низко! — со злобной улыбкой вымолвил Костер. — Эти дьяволы откуда-то имеют точные сведения о нас, и боюсь, что церемониться с нами не станут, а оказывать им сопротивление мы можем еще в меньшей степени, чем люди с брига «Сан-Дженнаро». Отдавайте приказание вашим людям исполнить распоряжение. Ничего больше не остается.
Джонсон, неистово ругаясь, отдал распоряжение, и люгер лег в дрейф. Когда наши матросы еще возились с уборкой парусов, дозорный крикнул:
— Судно с севера!
Известие о приближении еще какого-то судна никакого впечатления на нас не произвело: оно было так далеко, что на его вмешательство в наши дела мы рассчитывать не могли. Да вряд ли кому-либо и могло прийти в голову вмешиваться…
Тем временем «Королева Каролина» подошла, как говорится, вплотную к нам. Добрых сорок или даже пятьдесят орудий большого калибра глядели на нас своими чугунными жерлами. На палубе стояло сотни две солдат морской пехоты в полной готовности по первому знаку приняться осыпать нас пулями или кинуться на абордаж. И на капитанском мостике, в толпе пестро разряженных офицеров в треуголках стоял человек в длиннополом фраке и рейтузах, с цилиндром на голове, с черной повязкой через правый глаз и с хлыстом в руке.
О сопротивлении нечего было и думать. Единственное, что мы могли сделать, — это последовать примеру «Сан-Дженнаро» и взорваться на воздух. Но ни Костеру ни Джонсону это и в голову не приходило. Да, признаться, и я не испытывал ни малейшего желания покончить самоубийством: оно казалось мне форменной нелепостью. Если товарищи герцога Гаэтано прибегли к этому средству, у них имелись на это основания. Они, должно быть, знали, что их соотечественники — неаполитанцы, все равно, пощады им не дадут. Мы же находились в ином положении: нас охранял английский флаг. Англия никогда и никому не позволяла безнаказанно обижать своих детей…
Фрегат спустил четыре шлюпки. В каждой шлюпке помещалось, кроме гребцов, человек по двадцать вооруженных с ног до головы солдат под командой офицеров. Шлюпки почти одновременно подошли к нашему борту. Молодой офицер с красивым надменным лицом первым поднялся по фальрепу к нам на палубу, небрежно кивнул головой стоявшему на палубе «дяде Саму» и на довольно чистом английском языке сказал:
— Капитан Джонсон?
— К вашим услугам, — ответил тот угрюмо. — Что нужно?
— Вы — мой пленник! Надеюсь, что вы не принудите меня к крайним мерам.
— Ваш пленник? — ответил Джонсон, сжимая кулаки. — По какому праву вы берете меня в плен?
— Исполняю приказание адмирала Санта-Кроче! — заявил резко офицер.
— Я… я протестую!
— Сколько вам угодно! — засмеялся тот, и потом, обратившись к своим солдатам, отдал какое-то приказание. В мгновение ока солдаты окружили нас.
— Кандалы? — вскрикнул Джонсон, отступая к грот-мачте, когда увидел, что в руках приближавшихся к нему солдат появились цепи.
— Да, кандалы! — насмешливо отозвался итальянец. — Не сопротивляйтесь, капитан Джонсон. В противном случае я расстреляю вас на месте.
— Не глупите, Джонсон! — предостерег разъяренного моряка Костер.
Ворча какие-то ругательства, Джонсон протянул руки, и солдаты надели на него кандалы.
— Следующий! Мистер Костер! — скомандовал офицер.
Костер швырнул через борт окурок сигары и флегматично подставил руки.
— Следующий! — Продолжал командовать офицер. — Хирург Мак-Кенна!
Закованным оказался и доктор.
— Следующий! Мистер Джон Браун!
Я испытывал почти непреодолимое желание прыгнуть, сбить офицера кулаком с ног, и…
Но благоразумие одержало верх, и меня заковали, как и предшествующих. Таким образом, один за другим все люди нашего экипажа оказались в руках у неаполитанцев. Заковали даже того юнгу с «Сан-Дженнаро», которого мы выудили из воды и который так и не вернул себе способности речи, потерянной при взрыве брига.
