Девушка с трудом отвела взгляд от его гипнотизирующих глаз. О, в этих глазах можно было утонуть и попасть в рай…
— Да нет, не особенно!.. — ответила она дрожащим от волнения голосом.
— Что с вами тогда случилось?
Сильвия отвернулась и медленно покачала головой.
— Неужели вы думаете, что я скажу вам правду!
Губы Трэвиса скривились в жесткой улыбке. Блестящие темные глаза оценивающе смотрели на нее в течение нескольких показавшихся ей бесконечными секунд… Однако, когда он наконец заговорил, его голос был ровным и серьезным.
— Нет, Сильвия, не думаю. — Он отвернулся от нее и спросил: — Так будут ли в этом доме на Рождество мир и согласие? Или вы решили и дальше продолжать проводить политику молчания?
Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — повторила Сильвия про себя, вылетая из кабинета Стила и громко захлопывала за собой дверь.
— Я уж думал, что он никогда не заснет, — сказал Трэвис, обгоняя Сильвию на лестнице. — Вы заглянете что-нибудь выпить перед сном?
Девушка заколебалась. Она собиралась подняться в свою комнату, принять ванну и пораньше лечь спать. Это был Сочельник, но настроение у нее было далеко не праздничное.
— Вы играете в шахматы?
Вопрос для Сильвии оказался настолько неожиданным, что она автоматически ответила утвердительно.
— А играете вы хорошо?
— Надеюсь, что да, — тихо ответила она, и в ее голосе прозвучала нотка раздражения, поскольку вопрос Трэвиса прозвучал так, словно он не допускал и мысли о том, что она способна на что-либо путное.
— Хорошо, тогда как насчет того, чтобы сыграть партию в шахматы и выпить по рюмочке? — на его губах заиграла поддразнивающая, такая очаровательная улыбка. — Обещаю не сердиться, если вы у меня выиграете.
Сильвия была в нерешительности. Черт возьми! Она терпеть не могла выглядеть несчастной, ненавидела себя за то напряженное, жесткое выражение лица, которое у нее появлялось всегда, когда он был поблизости. Где-то в глубине души она оставалась девочкой, любящей смеяться и наслаждаться жизнью. Разве она по-настоящему хотела рано лечь спать в своей одинокой спальне в Сочельник? Короткий кивок головы свидетельствовал о ее согласии.
Она не играла уже много лет и немного разучилась. Трэвис легко выиграл у нее первую партию, но во второй Сильвия всерьез взялась за дело и в третьей играла так хорошо, что они закончили вничью.
Трэвис собрал резные деревянные фигурки и стал укладывать их в ящик. Сильвия взглянула на свои наручные часики: оказалось, что они играли почти два часа.
— Вы играли очень хорошо, где вы научились? — спросил он.
Девушка сделала глоток мартини, согревая граненый бокал в руках, и ответила:
— Я сама научилась по учебнику, когда мне было восемь лет.
Его черные брови в удивлении поднялись.
— Здорово, — сказал он. — Ведь это довольно трудная игра. А родители вам помогали?
— Мои родители были совершенно другими, — с грустью ответила Сильвия.
Трэвис закрыл ящик с шахматами и с интересом взглянул на девушку:
— Что вы имеете в виду?
Она тихо вздохнула и пожала плечами:
— Я имею в виду, что они больше интересовались телевизором, скачками и посещением пивной. Интеллектуальные проблемы не интересовали их ни в малейшей степени.
— Я затронул больную тему? — тихо спросил Трэвис.
На лице Сильвии отразилось удивление.
— Нет, пожалуй, нет… Давно, когда я была маленькой, я хотела, чтобы они были другими, — сказала она с вымученной улыбкой. — Мне удалось поступить в хорошую школу. Там я была белой вороной. У нас не было блестящего автомобиля, мы не жили в богатом доме в престижном районе. Мои отношения с другими девочками были какое-то время трудными, вы знаете, как это бывает! — Она оглядела большую комнату, богато украшенную произведениями искусства, и быстро добавила: — А может быть, и не знаете…
— Вы думаете, я всегда так жил?
— А разве нет?
— Я знавал и другие времена, — протянул Трэвис, отпивая глоток виски.
Сильвии хотелось расспросить его. Она хотела знать о Трэвисе Стиле все, что только можно. Ее интерес был безграничен. Однако после вчерашней размолвки она старалась не вести разговоров на личные темы.
— Итак, вы не осуждаете их?
