Да, да, конечно, иначе и быть не могло. Я все равно не пережила бы того позора, который ожидал меня завтра… А там, на Кавказе, радость жизни под родным небом, под кровом дедушки Магомета! Здесь мне некого было жалеть, кроме Люды. Но с ней я надеялась объясниться после. Она поймет, наконец, что я не могла поступить иначе. Я ей все расскажу там… после… на Кавказе и вымолю прощение… А теперь туда… скорее… к Андро, на свободу!
Лихорадочно, трясущимися руками застегивала я крючки на платье, шнуровала прюнелевые ботинки. Однако волнение отнюдь не мешало мне думать о завтрашнем реванше.
«Как удивятся девочки! Какое растерянное, глупое лицо будет завтра у Арно, когда она не найдет меня в постели. А Перская? Сколько слез прольет бедняжка, пока не узнает о моей судьбе…»
Я осторожно выбралась из дортуара, бесшумно сбежала с лестницы и очутилась на темной площадке — перед дверью подвального помещения. Здесь я перевела дух и, осенив себя широким крестом, вошла в длинную, неуютную комнату, освещенную дрожащим светом ночника, где стояло не меньше сорока кроватей. Обитательницы подвала крепко спали. Но риск оставался, ведь каждую минуту любая из них могла проснуться и, обнаружив здесь чужого человека, заподозрить меня в чем только ни вздумается…
Затаив дыхание, я кралась по узкому проходу между двумя рядами постелей.
— Кто там ходит — спать не дает? — послышался заспанный, сердитый голос, когда я была почти у цели, оставалось открыть дверь в сени.
Ни жива, ни мертва прижалась я к стене. Всклокоченная голова поднялась с подушки — девушка обвела сонными глазами спальню и, очевидно, никого не заметив, тяжело бухнулась обратно.
У меня отлегло от сердца. Я быстро открыла дверь, пробежала сени, толкнула вторую дверь и очутилась в институтском саду.
Столетние деревья, мерно покачивая вершинами, точно переговаривались друг с другом тихими, скрипучими голосами. Месяц прятался за облаками. Осенний ветер пронизывал насквозь, усиливая предутренний холод, так что пуховой платок, дополнивший мой легкий не по сезону костюм, пришелся весьма кстати.
Не глядя по сторонам и, как говорится, не чувствуя под собой ног, я бросилась к калитке, ведущей из большого сада в палисадник, примыкавший к улице. Старик-сторож, сидя на тумбе, клевал носом.
«А что, если он проснется, когда я подойду к калитке, и поднимет шум? — мелькнула у меня тревожная мысль. — Тогда весь мой план пропал!»
Что это было — разумное опасение или недоброе предчувствие, ниспосланное свыше?
Неслышно, крадучись, я подошла к калитке, положила руку на задвижку и изо всех сил рванула ее. Калитка, не скрипнув, отворилась. Сторож спал.
Я почувствовала себя уже на свободе, и вдруг… чья-то рука легла мне на плечо…
Я тихо вскрикнула и, обернувшись, увидела старую знакомую — гардеробную Аннушку.
— Барышня! Золотая… Бога ради! Домой скорее! — шептала она.
Как на грех, проснулся сторож, вскочил и сердито заворчал:
— Ну, кого еще здесь носит нелегкая?
— Скорее! Бежим скорее! Не дай Бог, хватятся! — с непонятным отчаянием зашептала Аннушка и, крепко-крепко схватив меня за руку, куда-то потащила.
Ничего не понимая, я в растерянности следовала за ней. Но когда Аннушка, пройдя через длинную спальню в подвале, вывела меня на нижнюю площадку черной институтской лестницы, я поняла, что мне помешали бежать, и желанная свобода снова потеряна…
Я с ненавистью взглянула в испуганное и взволнованное лицо красавицы-Аннушки.
— Кто вас просил мешать мне? — гневно воскликнула я и без сил опустилась на холодные ступени лестницы.
— Я! Я виновата во всем, — послышался хорошо знакомый, звенящий голосок.
Я быстро подняла голову. Да, передо мной стояла Рамзай.
— Я видела, с каким убитым видом поднялись вы в дортуар, узнала от Арно, что ожидает вас завтра, видела ваши мучения ночью и пошла за вами следом. Когда вы вышли в сад, я разбудила Аннушку и послала ее догнать вас. Я виновата во всем! Но я так боялась за вас, Нина!
— Что вам надо от меня! Какое вам дело до меня? — начала было я запальчиво, но мне поневоле пришлось замолчать…
Худенькие руки обвились вокруг моей шеи, зеленые глаза блеснули совсем близко от моего лица, и Лидия Рамзай сжала меня в своих объятиях.
