19 февраля я прилетел в Англию.
* * *
27 февраля я предложил палате общин одобрить результаты Крымской конференции.
Вопрос о Польше беспокоил палату. Я сказал:
"Маршал Сталин и Советский Союз дали самые торжественные заверения в том, что суверенная независимость Польши будет сохраняться, и к этому решению теперь присоединились Великобритания и США".
Я считал себя обязанным провозгласить свою веру в добросовестность Советов, надеясь обеспечить ее. К этому меня поощрило поведение Сталина в отношении Греции. Я сказал:
"Впечатление, сложившееся у меня после поездки в Крым и после всех других встреч, таково, что маршал Сталин и советские лидеры желают жить в почетной дружбе и равенстве с западными демократиями. Я считаю также, что они -- хозяева своего слова. Мне не известно ни одно правительство, которое выполняло бы свои обязательства, даже в ущерб самому себе, более точно, нежели русское Советское правительство. Я категорически отказываюсь пускаться здесь в дискуссии относительно добросовестности русских. Совершенно очевидно, что эти вопросы касаются всей будущности земного шара. Действительно, судьба человечества была бы мрачной в случае возникновения какого-либо ужасного раскола между западными демократиями и русским Советским Союзом... "
* * *
Общая реакция палаты выразилась в безоговорочной поддержке той позиции, которую мы заняли на Крымской конференции. В ходе голосования на другой день мы получили подавляющее большинство, однако 25 членов палаты -- по большей части консерваторы -- голосовали против правительства, а кроме того, 11 членов правительства воздержались от голосования.
Тем, на кого возложена обязанность справляться с положением в дни войны или кризиса, не дозволено ограничиваться исключительно заявлениями об общих принципах, с которыми соглашаются хорошие люди. Им приходится изо дня в день принимать определенные решения. Им приходится занимать позиции, которые затем надо упорно отстаивать, ибо как же иначе можно сохранить те или иные союзы, необходимые для действий? После того как немцы разбиты, легко осуждать тех, кто всеми силами старался поощрить военные усилия русских и сохранять дружеский контакт с нашим великим союзником, который так ужасно пострадал. Что случилось бы, если бы мы поссорились с Россией в то время, когда немцы все еще имели триста -четыреста дивизий на полях сражений? Наши надежды вскоре нас обманули, но все же в то время у нас не могло быть иных надежд.
Глава пятая ФОРСИРОВАНИЕ РЕЙНА
Несмотря на поражение в Арденнах, немцы решили дать сражение к западу от Рейна, вместо того чтобы отойти за Рейн и тем самым обеспечить себе некоторую передышку. Генерал Эйзенхауэр планировал проведение трех операций. В результате первой операции он должен был добиться уничтожения врага к западу от реки и выйти к ней, в результате второй -- создать плацдармы, а затем провести вторжение в глубь Германии. На этом последнем этапе предполагалось осуществить два одновременных удара. Первый удар планировалось нанести со стороны нижнего Рейна в районе Дуйсбурга, вдоль северной границы Рура, который собирались взять в мешок, а позднее захватить его и затем двинуться через Северогерманскую равнину к Бремену, Гамбургу и к Балтике. Второй удар предполагалось нанести от Карлсруэ по Касселю, откуда можно было бы осуществить дальнейшее продвижение на север или на восток, смотря по обстоятельствам.
На Мальте мы обсуждали этот план с некоторым беспокойством. Мы не были уверены, хватит ли у нас сил для одновременного осуществления двух крупных операций, и в то же время считали, что наступление на севере, которое должно было быть предпринято 21-й группой армий под командованием Монтгомери, по своему значению будет наиболее важным. В этом наступлении, вероятно, смогут принять участие только 35 дивизий, однако мы считали, что максимальные усилия, каковы бы они ни были по своим масштабам, должны быть предприняты именно здесь и что этот удар ни в коем случае не должен быть ослаблен из-за второго удара. Этот вопрос горячо и всесторонне обсуждался объединенным англо-американским штабом. Генерал Брэдли пишет, что особенно сильное давление в этой связи оказывает Монтгомери 1. Это несправедливое обвинение. Английская точка зрения в общем сводилась к тому, что первостепенное значение имеет северный удар, учитывая его последствия для Рура. Мы сомневались в этом плане также и по другой причине. Нам хотелось, чтобы Монтгомери переправился через Рейн как можно скорее и не удерживался лишь из-за того, что немецкие войска все еще остаются на ближнем берегу у какой-то отдаленной точки. Генерал Беделл Смит, начальник штаба Эйзенхауэра, прибыл на Мальту и дал нам заверения на это счет. Эйзенхауэр в своем официальном докладе заявил: "План проведения операции по форсированию Рейна и сосредоточению крупных сил на противоположном берегу благодаря успеху операций к западу от реки в своей основе не отличался от плана, рассмотренного нами в январе при планировании на длительный срок и даже до дня высадки. Главная особенность этого плана в том, что он предусматривает основные наступления к северу от Рура при поддержке сильного, но второстепенного удара, нанесенного с плацдармов в районе Франкфурта. Впоследствии силы наступающей стороны могли бы нанести удар с плацдармов по любым оставшимся организованным силам противника и тем самым завершить их уничтожение" 2.
