Блицкриг Гитлера на Западе неприятно поразил Сталина. Он ожидал долгую позиционную войну, окопное изматывание в стиле предшествующей мировой войны. Пусть Германия выиграет, но только после чудовищного напряжения, изматывающих взаимных потерь, длительных кампаний, дающих переходящей на военные рельсы Советской России время для перевооружения. Эту собственную готовность Сталин помечал 1942 годом. Молниеносность германской победы заставила его спешить. В июне 1940 г. он возвращает никогда не признававшуюся румынской Бессарабию — Красная Армия вошла в нее 28 июня. 21 июля 1940 г. депутаты Литвы, Латвии и Эстонии провозгласили себя социалистическими республиками, которые в августе были приняты в СССР. Гитлер считал потерю Прибалтики временной и на этом этапе не вмешивался в основные происходившие здесь процессы, включая переселение в Германию остзейских немцев. Итак, территория площадью более полумиллиона квадратных километров с населением в 20 млн. человек вошла в состав Советского Союза тогда, когда германские армии развивали свой успех на Западе.
Гудериан делится в своих мемуарах: «Весной 1940 года Гитлер издал специальный указ, требующий, чтобы российской военной миссии были показаны танковые школы и заводы; в этом приказе он настаивал, чтобы от русских ничего не утаивалось. Русские офицеры отказывались верить, что танк IV являлся нашим самым тяжелым танком. Они постоянно повторяли, что мы, должно быть, прячем от них новейшие модели, и жаловались, что мы не выполняем приказа Гитлера показать им все. Они так настаивали на этом, что в конечном счете наши производители и офицеры-заготовщики пришли к следующему заключению: «Кажется, что русские уже обладают более тяжелыми и совершенными танками, чем наши». Только тогда, когда в конце июля 1941 года танк Т-34 появился на фронте, загадка новой русской модели была решена».
Заключение пакта с СССР никоим образом не изменило отношение Гитлера к России как к зоне будущей колонизации. Он продолжал видеть в ней главный объект германской экспансии. Несмотря на поток обмена любезностями, последовавший за падением Польши, общее направление стратегического мышления Гитлера оставалось неизменным: «Дранг нах Остен».
Менее чем через два месяца после подписания советско-германского договора Гитлер отдал армейскому командованию распоряжение рассматривать оккупированную польскую территорию как зону сосредоточения для будущих германских операций.
Однако выступление на Востоке Гитлер считал тогда преждевременным. Кошмар прежней войны на два фронта продолжал преследовать его. Подталкивая своих генералов к ускорению планирования операций на Западе, Гитлер ясно указывал, что у него на уме: «Мы можем выступить против России только после того, как у нас окажутся свободными руки на Западе». Именно в это время в выступлениях Гитлера постоянно присутствует тема опасности войны на два фронта. Он неоднократно обещал своим генералам не повторить ошибки кайзера.
